Играет.
***
Мне известно, что музыка смертных бардов бывает разной. Есть песнь созидания, излечивающая раны и поднимающая дух, воодушевляющая, возвышающая, песнь жизни, роста и света. Есть песнь разрушения, распада и заката, кровоточащая, разрывающая, обжигающе-темная, давящая, песнь смерти. За свою вечность я слышала обе песни. Не раз.
Но никогда не доводилось мне слышать ничего подобного мелодии призванной флейты. Никогда ранее я не могла помыслить, что созидание и разрушение - это одно и то же. Что они могут вплетаться одна в другую, словно тела любовников после долгой разлуки.
Твои пальцы и губы творят чудеса, Нергал.
Может быть, поэтому я смеюсь, когда ты играешь мне счастье, летнее, как щепотка душистых, чуть кислых ягод, полноцветное, многогранное, цветущий луг, трель ручья. Я смеюсь, прижимаясь к твоей груди, пряча лицо, а наши длинные волосы сливаются, точно струи.
Я не знала, что такое счастье раньше, Нергал.
Может быть, поэтому я плачу, когда ты играешь мне горе, бескрайний океан печали, накрывающий с головой, оглушающий, забивающий рот привкусом тлена и плесени. Я плачу, ощущая, как слезы впитываются в ткань плаща, еще одна плошка влаги в извечном круговороте. Будто плющ, обвилась вокруг твоего тела и упаду без твоей поддержки.
Я не знала, что такое горе раньше, Нергал.
Может быть, поэтому, когда флейта выскальзывает из твоих рук, а губы прижимаются к моему лбу, вискам, губам, я все еще смеюсь и плачу, плачу и смеюсь, а ты берёшь меня на руки, вырывая из безвременья, из глухоты и слепоты, и я - зрячая, обнаженно-живая, не могу на тебя не смотреть.
Я дам тебе весь мир, Нергал. Я дам тебе себя, всю, без остатка. Но свобода?
Это слишком дорогая цена. Мне не заплатить.
Клетка удержала бы его, но нет. Он не создан для клетки. В какой-то момент Нергал подставляет мне беззащитно-узкие запястья. И в этот миг серебряная цепь, словно живая змея, смыкает острые челюсти, щёлкают затворы зачарованных креплений, и он остается, как я и хотела, прикованный, мой, мой без остатка, без условий, без возможности побега.
Прикованный не к холодной скале во власти ветров, боли и одиночества. Прикованный ко мне. Я держу цепь, обхватившую его руки, и тяну к себе. Боги не дышат, но я - дышу. И не могу дышать.
Стопой отталкиваю упавшую флейту, она скользит по каменному полу, как по льду.
Еще один стук сердца - которого нет у богов, но этот стук я ощущаю отчётливей выстрела - в чёрных глазах Нергала нет понимания происходящего. Но и насмешки нет тоже. От поцелуев бледные губы стали ярче, и я смотрю не в глаза, а на них.
И поэтому пропускаю момент, когда Нергал резко дёргает цепь, не вырывая ее конец из моей руки, а словно оборачивая вокруг меня, отточеннным движением воина. Потеряв равновесие, я падаю, увлекая его за собой, серебряное кольцо цепи сдавливает предплечья. Что-то сверкает в его ладони, сквозь мокрые слипшиеся ресницы в первый момент кажется, что Нергал сорвал луну с небосвода.
Но это не луна.
Это серп, молниеносно выхваченный Нергалом. Мое до поры до времени висевшее на поясе оружие, отнимающее жизни смертных, ибо жизни - жатва и награда, кара и плод. Не просто оружие. Убитые им никогда не возводятся вновь. Не придут во снах к близким и потомкам. Не пролетят над миром лёгкой лунной дыркой, светлой паутинкой прозрачных воспоминаний. Их удел - забвение.
Серпом смерти можно скосить даже жизнь бога.
Его острое лезвие прижимается к шее, а серебряная цепь спеленала руки.
- Я бы остался сам, - хрипит он. - Зачем, я бы остался....
Потому что ты человек. Потому что ты - это ты. Потому что я - это я.
- Поклянись, что дашь мне уйти, или я убью тебя, Магарэт.
Его руки очень сильные, несмотря на обманчивое изящество пальцев. Я знаю. И его взгляд холоден. Я не знаю, что делать, не знаю! Мертвые молчат, а полоска смертоносного металла впивается в шею.
- Поклянись!
Взмах - и серп рассекает нить подаренного им ожерелья. Драгоценные камни рассыпаются, точно дождевые капли.
- Клянись!
Взмах - и браслеты падают тоже, а на запястьях остаются крошечные рубцы, набухающие багряным. Не может этого быть...
- Поклянись, Магарэт. У меня уже нет пути назад.
...у меня тоже теперь его нет, Нергал.