Красная от перенапряжения Матильда встала и довольно посмотрела на эффект, который оказали её слова: малышка Ева сжалась, будто пыталась стать ещё меньше, чем она есть. А так и было: она совершенно не знала, как ей поступить в ситуации с разгневанной торговкой Семьи Коэн.
Благодаря отцу Семья Эмер занимала на острове центральный, самый высокий холм, расположившись на самой твёрдой и надёжной поверхности. Привилегия любого капитана корабля — получать всё лучшее. Но несмотря на статус, богатой их семью нельзя было назвать. Отец, Бром, никогда не завышал цены, перепродавая всё с наименьшей наценкой. С одной стороны заботясь о жителях их маленького бедного острова, с другой же — заботясь о младшей дочери. Неполученной прибылью Бром отвоевал право Евы спокойно жить на острове, не посягая на её свободу, в другом случае многих Бездарных ожидала жизнь в услужении на кораблях. И хоть такая работа даже оплачивалась, она являлась не чем иным как настоящим рабством.
Семья Коэн, напротив, была обеспечена. Они единственные на всём острове содержали животных — источник мяса, яиц и молока, необходимых для нормального рациона островитян. Только то, что Бром привозил изысканные ткани с крупных островов и другие безделушки для Матильды и её огромного семейства, сбавляло градус зависти, направленный на Семью Эмер.
По крайней мере сбавляло, пока три года назад Бром и его корабль не утонули. Матильда давно мечтала о доме на центральном холме, и в конце концов это был только вопрос времени, когда её терпение закончится.
Из глаз Евы хлынули слёзы обиды. Что же ей делать?
— Матильда! Ты что творишь?
Отняв руки от лица, Ева с облегчением увидела Изабель, идущую по протоптанной дорожке к дому. В одной руке сестра несла огромную корзинку, забитую фруктами, другой рукой поддерживала матушку, которая безвольно брела за дочерью. Сердце Евы, обрадовавшееся появлению сестры, сжалось вновь от вида матери. С самого дня трагедии Анна осунулась и стала сама не своя.
— Изабель! Анна! — Матильда положила руки на бока и широко улыбнулась пришедшим. Улыбка так и сквозила фальшью, которую невозможно было не заметить. — Что ж вы так долго дом без присмотра оставляете? Мы почти проплыли зону дождей и лить перестало вот уже час как. Где гуляли?
С виду участливый вопрос заставил Изабель дёрнуться, ещё крепче сжимая мамину руку. Матильда прекрасно знала, где задержались женщины, и задавала вопрос специально, чтобы уколоть.
Пустой взгляд алых глаз Анны переместился назад, к порту, из которого она вернулась с дочерью. Почти весь день матушка проводила там, словно в ожидании корабля отца, и возвращалась домой только тогда, когда Изабель забирала её после работы в садах.
Волна гнева накатила на Еву, окрашивая её бледные щёки красным, но она ничего не сказала. Не смела произнести и слово. Она и так сказала слишком много, когда Матильда наведалась к ним домой несколько минут назад, явно намереваясь застать Еву одну. Бездарные не имели права голоса — в глазах магов они в принципе имели прав меньше, чем домашнее животное. Под защитой отца Ева забывала об этом: дома её любили, а чужие терпели. Но не теперь. И сегодня Ева, произнеся слова за свою Семью оскорбила мага воздуха, и у Матильды появился повод наложить Клятву.
— Ты прекрасно знаешь, где мы были, Матильда, — процедила сквозь зубы Изабель. Она не планировала ругаться с главой Семьи Коэн, наоборот, сестра хотела уладить конфликт. — Не это сейчас важно. Неужели ты наложила Клятву? Зачем?
— Дорогая Изабель, ты помнишь, какой сегодня день? Вы снова задерживаете возврат долга. Я искренне соболезную вашему горю, и всегда даю достаточно времени, чтобы рассчитаться — Матильда снова приложила руки к груди, пытаясь показать своё сочувствие, но лицо её торжествовало. — Сегодня я пришла к вам вновь, чтобы в память о Броме, продлить возврат долга ещё на море. Пусть Единый Океан будет домом ему, — глава Семьи Коэн сложила перед собой руки и опустила глаза, но затем встрепенулась и негодующе указала на дом, туда, где стояла Ева — Однако эта Бездарная не пустила меня в дом и предложила купить у меня яйца за её безвкусную вышивку! Какое оскорбление!
Еве снова пришлось сдержаться, чтобы не влезть. Она даже прикрыла рот ладонью, чтобы слова обвинения не дали Матильде больше повода для конфликта. Ведь то платье, в котором глава Семьи сейчас стояла перед их домом, вышила сама Ева, своими собственными руками. Это платье, из суинской ткани, Матильда носить не гнушалась.