— Мразь, падаль, гнусная тварь. Я убью тебя. Я порву твои внутренности и впихну их в твою же глотку, — орал воин. И бил, бил, бил. Не замечая, что приближение к лику уже прекратилось.
Откуда-то прилетело еще две ветки, и обхватили онемевшую правую руку Шанго. Затем держащие извивающегося воина силы подняли его повыше — на уровень глаз древесного существа. Оно пристально посмотрело в лицо чернокожего человека, и тот ответил тем же, вложив во взгляд все обуревающие его чувства. Зрительная дуэль продолжалась примерно с минуту. Потом Шанго скорее почувствовал, чем услышал холодные — без эмоций, без жизни слова раздавшиеся, казалось у него прямо в мозгу. И их он понял, несмотря на то, что языка, к которому они принадлежали, он никогда не слышал.
— НЕ МОЙ! — означали они.
Затем державшие Шанго ветви отбросили его прочь, так же как человек отбрасывает обглоданную кость. Воин полетел кубарем сквозь ветки и листья, прикрыв голову руками, сгруппировавшись так, насколько это было возможно, чтобы остаться в живых. Ветви погасили скорость и, сумев судорожно за что-то уцепиться, содрав кожу с ладоней, негр повис на дереве. Впрочем, ненадолго. Ветка обломилась, и он упал вниз. К счастью, было не очень высоко, и приземлился он на мягкое, но, тем не менее, падение было довольно чувствительным — на мгновение у Шанго потемнело в глазах.
Когда помутнение прошло, воин обнаружил себя недалеко от заросшей дороги. На ней стоял его конь и лениво щипал траву. Неподалеку лежал меч. Было светло — наступило утро. Солнце пробилось, сквозь осенние тучи и добралось даже сюда, вглубь этого странного леса. Леса, где деревья не шевелились от ветра, а листья зимой были так же зелены как и летом. Мрачно Шанго побрел к своему оружию, поднял его и вложил в ножны. Удивительно, что они не оторвались от ночных передряг. Да и вообще можно было подумать, что все, что с ним произошло — просто почудилось ему. Однако синяки, раны и царапины на руках, ногах, ладонях и костяшках правого кулака свидетельствовали об ином.
Шанго оседлал коня. В свете дня следы от копыт были явственно видны, поэтому направление было определить не сложно. Не испытывая больше судьбу, черный человек пустил лошадь галопом и до конца леса добрался без приключений.
Случившееся с ним не давало ему покоя, поэтому, когда он увидел ближайший крестьянский домик и пожилую женщину, работающую во дворе, он подъехал к ней. Женщина настороженно наблюдала за всадником.
— Здравствуй матушка, — начал Шанго.
— Здоровья и тебе, — она, успокоившись, кивнула. — Чего тебе… — она запнулась, видимо обратив внимание на цвет кожи своего собеседника, но все-таки закончила, — сынок?
— Матушка, этой ночью я проезжал через лес…
— Старый Лес? — ее глаза испуганно расширились.
— Да, — кивнул Шанго и принялся рассказывать то, что с ним произошло, уповая на то, что женщина суеверно не заставит его убирается прочь, а то и позовет кого-то из местных мужиков. Не то, что бы он очень боялся, но все же…
Женщина, тем не менее, слушала внимательно. Нельзя сказать, что пожилая крестьянка не была испугана, но она и не перебивала его. Однако, когда воин дошел до описания рогатого лика, она мелко задрожала и упала на колени, тем самым заставив Шанго недоуменно замолкнуть.
— Цернуннос, — прошептала она.
До белоснежных стен Тарантии, Шанго добрался устав душевно и физически. Стояла середина дня, лучи тусклого зимнего солнца весело отражались от городских укреплений, однако наемнику особой радости это зрелище не приносило — лишь вызывало резь в воспаленных глазах. Две ночи без сна (пару часов он все-таки подремал в имении Авлия, но этого было явно недостаточно), выматывающая дорога, схватка на постоялом дворе и сводящее с ума происшествие в Старом Лесу давали о себе знать. Поэтому все, чего сейчас хотел черный воин — это найти спокойное место, где можно закрыть глаза и на время забыть обо всем. Машинально пройдя через формальности у городских ворот, он направился знакомой дорогой в то единственное заведение, которое ему сейчас было необходимо — таверну старого Мизимуса.
На немой вопрос трактирщика Шанго отрицательно покрутил головой, одновременно прикрывая рукой зевающий рот. Тот понимающе кивнул и подвинул через стойку ключ от комнаты, которую воин обычно занимал. Днем в таверне было практически пусто и очень тихо, поэтому, как только голова Шанго коснулась постели, он сразу заснул.
Пробудился он ближе к вечеру, под звонкие звуки ударных инструментов, гармонично вписывающихся в мелодичные музыку, идущую из общего зала. Осознав, что спать уже совершенно не хочется, наемник решил, что пора промочить горло, да и перекусить чего-нибудь.
Обширное помещение популярной столичной таверны было битком набито народом. Разномастные посетители, разукрашенные девки, служки-подавальщики и музыканты наполняли его жизнью. Уже сейчас было жарковато, а через несколько часов здесь станет вообще душно, но, как и всегда, никто жаловаться не будет. Впрочем, на случай беспорядков у Мизимуса имелось и несколько крепких вышибал. В запахах, носящихся в воздухе смешались как вонь от немытых тел, так и амбре различных благовоний, но превалировал надо всем аромат жарящегося мяса, столь сладостный, что у Шанго сразу забурлило в животе. Тремя прыжками он преодолел пространство до стойки трактирщика, чуть не сбив по дороге служку, и облокотился об нее.
— М-м-м, Мизимус, этот аппетитный аромат сводит меня с ума! — сказал Шанго мечтательно.
— Ага, — ухмыльнулся трактирщик, — я тоже рад тебя видеть. Сейчас ты выглядишь гораздо лучше, чем то подобие человека, что я увидел днем.
Хозяин повернулся и крикнул:
— Клос, принеси одну порцию! Прямо с огня! И кувшин аргосского!
— Лучше две, — заметил улыбающийся негр.
— Две порции, Клос! Ну, — продолжил разговор с воином трактирщик, — как дела? Надолго к нам или проездом?
— Несмотря на сегодняшнюю ночку, — хмыкнул Шанго, — дела в целом идут превосходно. Я ненадолго. Завтра с утра, наверное, уже уезжаю.
— Куда на этот раз?
— Ты… — как раз в это время принесли еду. Негр впился своими белоснежными зубами в еще скворчащее свиное ребро и отметил, — клянусь Абасси, какая вкуснотища! Ты, — повторил он с набитым ртом, — никогда не догадаешься, куда я собрался.
— Ну и? — заинтересованно молвил Мизимус.
— В Киммерию!
— В Киммерию? — переспросил трактирщик, а потом захохотал.
— Что здесь смешного-то?
— Уроженец Черных королевств, зимой, в холодную Киммерию! Прости, мой друг, но это действительно смешно. Чего ты там забыл?
— Скажем так — заказ одного из нанимателей.
— Все равно непонятно, что там можно найти в этой Киммерии. По слухам там только горы, камни и киммерийцы, которые на всем этом живут. Впрочем, Митра с тобой. А что, ты там говорил, с сегодняшней ночью?
— Ну, как сказать.… В это ты вообще не поверишь…. Да и долго рассказывать.
— Давай, рассказывай, — улыбнулся Мизимус, — я длинные истории люблю.
— Сам захотел, — пожал плечами Шанго и принялся кратко описывать то, что с ним произошло.
— Странно, очень странно, — проговорил трактирщик, когда негр закончил. Теперь ему весело уже не было. — Я слышал, конечно, про Старый Лес, но от того, что ты сейчас рассказал, просто жуть берет.
— Ага, а представь, каково было мне?! — вымучено засмеялся Шанго.
— Да уж.…. Не в жизнь не хотел бы оказаться на твоем месте. Ты уверен, что тебе это просто не показалось? Ну, там, одурманен был Лесом.
— Я уверен. Люди там тоже пропадали из-за дурмана, по-твоему?
— Ладно, ладно.
— Слушай, — проговорил черный, — что такое или кто такой этот Цернуннос? Бабка, которая мне это выдала, больше ни в какую говорить ничего не хотела.
— Цернуннос? Давненько я это имя не слышал. Это бог древний. Леса и лесной живности. Меня им в детстве родители пугали, — Мизимус покачал головой. — Значит, он настоящий, получается.… С ума сойти! В лес больше ни ногой, храни меня Солнцеликий.