Его будут защищать, Сев, не волнуйся. Его будут защищать без тебя, - настаивает она.
Лили, - бородач кладет руку на ее плечо. – Ты забыла о том, кто ждет его.
Это не стоит! Не стоит всего, что произойдет с ним! – цепляясь за меня рукой, она прячет лицо на его груди, разражаясь рыданиями.
Твой выбор, парень, - говорит мне бородач поверх головы Лили, сосредоточенно морща лоб.
Что меня ждет? – спрашиваю я тихо. – Инвалидность? Азкабан? Безумие?
Он твердо смотрит мне в глаза. Цвет его радужки – темно-синий. Как у Фелиппе, вспоминаю я.
Она в каком-то смысле права, говоря, что ничего хорошего. Думаю, зависит от того, как ты к этому отнесешься. Твой характер легким не назовешь, но, пока ты жив, у тебя куча возможностей, парень.
Лили не поднимает головы от его свитера, продолжая всхлипывать. Мой взгляд упирается в ее подрагивающую спину.
А где Фелиппе? – спрашиваю я.
Я его не видел, - отвечает бородач, и обращается к Лили. – А ты?
Тебе лучше знать! – огрызается она. – Он же из ваших. Его вот тоже отец заждался.
Бородач качает головой:
Может, он еще жив? Ты давай скорее решай, а то мне пора уходить.
Может ли быть, чтобы Фелиппе был жив? Значит ли это, что у меня еще есть шанс его спасти?
Так я и знала! – с горечью говорит Лили. Ее спина неожиданно расплывается передо мной, слова звучат откуда-то издалека. – Опять этот долбаный секс все испортил!
Бородач смеется.
– Прощай, Северус! - доносится до меня его хриплый голос. – Прощай!
Внезапно вместо тропинки я обнаруживаю под ногами пол гостиной. Руке зверски больно, и по ладони стекает что-то теплое. Фелиппе! Он бьется в судорогах у моих ног, намертво вцепившись в мое правое запястье и распахав своими ногтями мои вены.
У меня уходит несколько минут на то, чтобы хоть как-то залечить руку, высчитать вес ингредиентов и замешать шкуру летейской жабы в зелье из болотного корня. Фелиппе все еще лежит на полу. Разжав ему зубы ножом, я вливаю в него антидот, и прислонившись спиной к дивану и подтянув колени к животу, напряженно жду реакции. Должно быть, так Эдмон Дантес ждал, когда лекарство подействует на аббата Фариа.
Часы над камином бьют полночь. Я, что, пробыл в забытьи почти час? Однако, для того, кто едва не умер, я чувствую себя все же довольно бодро.
А потом из Фелиппе вновь начинает выходить пыль. Желтое, черное, снова желтое, и снова черное вперемешку с окровавленными частичками его нутра. Я беспрерывно шепчу отталкивающие, заживляющие, Эванеско и Агуаменти, чтобы смыть эту дрянь. Наконец, приступ заканчивается. Диагностические чары показывают отсутствие чужеродной субстанции в организме. Хотя и в прошлый раз они показывали его отсутствие тоже. Иначе бы я не стал поить Фелиппе.
Стоп! Я поил его из графина…
Догадка молнией пронзает меня, я вскакиваю, делаю два шага к столу, хватаю графин и поднимаю его к свету. Черные кристаллики пыли угрожающе поблескивают на дне.
Мерлин! Второй раз я отравил его собственными руками!
Нет, Фелиппе получил свою порцию ядовитого порошка вовсе не на работе. Но как? «Меня защищает родовая магия старинной семьи. Если бы ты хотел мне зла, ты бы вообще сюда не зашел». Вот тебе и родовая зашита! Либо… либо это сделал кто-то очень близкий, кто эту защиту может преодолеть…
Уложив Фелиппе на диван и прислушавшись к его спокойному дыханию, я бросаю на него сонные чары, спускаюсь в подвал и, набрав ингредиентов, варю заживляющие бальзамы и восстанавливающие зелья для всего подряд. Часа в три возвращаюсь наверх, пою своего пациента первым варевом и левитирую в спальню на кровать.
– Мог бы и на руках, - улыбаясь сквозь сон, бормочет он, пытаясь за шею притянуть меня к себе. Но руки его бессильно падают.
Как хорошо, что ты пришел, Сев, - говорит он, сворачиваясь калачиком и засыпая.
Кровать достаточно широка, и, настроив чары будильника, я раздеваю себя заклинанием, ныряю под одеяло к Фелиппе, и блаженно закрываю глаза. Гребаное пятое февраля, наконец, перешло в шестое!
*Que paso?(исп.) что случилось?
**Que pasa? (исп.) что происходит?
***Nada interesante. Todo bien. Es mi amigo. (исп.) – Ничего интересного. Все хорошо. Это мой друг.
****Ven a decir al tuo abuelo las buenas noches (исп.) – Иди скажи дедушке спокойной ночи.
* El abuelo se poniendo mal (исп.) - Дедушке плохо.
** Madonna negra! (исп.) – Черная Мадонна!
========== Глава 51 Блейз. ==========
POV Северуса, 6 февраля 1994 года
Несмотря на пылающий камин, в кабинете в лучших традициях подземелий Слизерина в феврале чертовски холодно. Пяти часов сна с перерывами через каждые полтора (для того, чтобы дать зелья Фелиппе), мне, конечно, не хватило. Такое ощущение, что усталость, накопленная за последние три недели, решила отыграться за все именно сегодня. Держусь только на бодрящем. Никогда еще не потреблял его такими темпами. По крайней мере, проблемы со сном в ближайшие пару месяцев я себе уже обеспечил.
Мальчишка держится, но видно, что тоже не спал. Допрашивая Забини в собственном кабинете, я чувствую себя средневековым инквизитором, не стесняющимся в выборе орудий пытки. Однако недооценивать мальчишку не стоит: в субботу он не победил меня лишь по одной причине – его магии не хватило на двух могущественных волшебников сразу. Будь тогда за дверью, например, не Поттер, а тот же Драко, это не по годам развитое маленькое чудовище поставило бы меня на колени за каких-нибудь пять минут.
Мне необходимо знать все о вашей сексуальной жизни, мистер Забини. В подробностях.
Он не спрашивает, зачем это мне. Отвечает ровно, как будто речь не о нем.
Я имел связи с двумя учениками Слизерина со старших курсов.
Нельзя сказать, что новость о романах на моем факультете так уж неожиданна, и все же мысль о собственном промахе неприятна. Дальше – больше.
С кем вы состояли в связи?
С Теренсом Хиггсом и Маркусом Флинтом.
Теренс Хиггс? Мерлин, он выпустился в прошлом году…
Со скольки лет вы ведете половую жизнь?
С 15 августа 1992 года.
Двенадцать лет! Боже, ему было двенадцать лет! И все это происходило у меня под носом… Хорош декан, нечего сказать - не смог защитить даже самого сильного ученика.
Каков был характер вашей связи с мистером Хиггсом?
Вы хотите знать, применял ли я силу, не так ли?
Да, я хочу узнать именно это.
Он кивает. Его скулы напрягаются чуть сильнее, но тон остается спокойным. А вот взгляд Забини опускает на свои руки, лежащие на столе ладонями вниз.
Мы гостили на каникулах в Малфой-Мэнор, и Теренс заметил, как я смотрю на мистера Малфоя. Ему показалось забавным… Он сказал, что если я буду делать ему минет, он будет молчать о моей ориентации. Позднее, когда мы вернулись в Хогвартс, к нам присоединился Флинт. Через пару месяцев я решил, что это не слишком честно, и попробовал применить силу. К весне я смог развить ее настолько, что мы поменялись ролями. Оба раза я был сверху. Я использовал Тео, чтобы сделать снимки... Потом наложил на него Обливиэйт. Они отстали от меня, - в его голосе проскальзывает нотка гордости, он поднимает голову, потом встречается взглядом со мной. – Меня ведь не могут обвинить в этом, сэр? В таком случае им придется признаться в собственном поведении, а они вряд ли захотят его афишировать.
Допустим, в отношении мистера Хиггса и мистера Флинта вы правы, но что насчет Обливиэйта, примененного к мистеру Нотту?
Это ведь не самый серьезный мой проступок, не так ли, сэр? С другой стороны, если рассматривать прецедент, созданный в 1981 году мистером Малфоем, я не могу отвечать за последствия своих действий под Империусом.
Чистый Слизерин. Наверное, я должен гордиться…
Мне объяснить вам, в чем именно состоит ваш проступок, мистер Забини? – если я не ругаю змеенышей при всех, это не значит, что я не умею ставить их на место. – Или сами прекратите играть в дурачка?
Он вновь опускает взгляд, щеки сереют.