Как только Жан-Марк и Ивонн вошли обратно в зал, молодой бухгалтер предложил ей что-нибудь выпить. Ивонн попросила шампанское. Ещё не совсем оправившись от увиденного, она больше всего хотела сейчас оказаться дома, но правила приличия обязывали оставаться здесь не менее часа.
Нужно для начала обойти и поздороваться со всеми, кого она знала, затем найти мужа, чтоб он мог представить её остальным. После банкета, около десяти, должны начаться танцы, и тогда со спокойной совестью можно будет ускользнуть незамеченной, тем более к тому времени, очевидно, большинство из присутствующих будут пьяны и не заметят её отсутствия.
Сделав глоток из бокала, Ивонн поблагодарила молодого человека и, извинившись, отправилась искать Эрика. Ей до сих пор было не по себе, в голове тысячами роились несвязные мысли, рассудок был воспалён до предела.
Однако, зная, что большинство таких приступов заканчивались так же внезапно, как и начинались, Ивонн больше беспокоилась о том, какое впечатление она произвела на тех, кто оказался невольным свидетелем её странного поведения, и насколько это стало заметно Эрику.
Она уже давно, но безуспешно пыталась выяснить причину этих приступов в клиниках, у специалистов и, не найдя ответа, доверила свою судьбу высшим силам. По мнению врачей, у которых она обследовалась, она была абсолютно здорова, и объективных причин для волнения не было.
Обойдя зал и по пути поздоровавшись с коллегами мужа, с которыми была знакома или которых видела в его офисе в те редкие разы, когда ещё навещала его на работе, Ивонн наконец увидела мужа, на этот раз в окружении китайских гостей.
Он, как всегда, с заметной экспрессией, выдававшей его импульсивный темперамент, что-то рассказывал мужчине средних лет, маленького роста и, как показалось Ивонн, слишком большой для относительно щуплого тела головой.
Гости весело переговаривались на ломаном французском, когда общались с Эриком, и по-китайски, когда говорили что-то друг другу.
Эрик заметил её и через минуту, обменявшись парой фраз со своим собеседником, отделился от группы и подошёл к жене.
– Ивонн, я тебя искал. Где ты была, что происходит? – резкий тон мужа означал то ли беспокойство, то ли раздражение.
– Мне нужно было подышать, извини. Я выходила на улицу, – Ивонн не хотела вдаваться в подробности, тем более относительно своего нового ухажёра. Эрик всегда был чрезмерно ревнив и вспыльчив.
– Мне показалось или у тебя опять был приступ паники, когда я с тобой разговаривал перед этим? Извини, мне нужно было встретить гостей. Мы к этому контракту готовились полгода.
Ивонн подумалось, что мужа не столько волнует её самочувствие, сколько какой-то вопрос, который он не решался задать, вглядываясь в её лицо и по выражению силясь понять, не подозревает ли она…
– Нет, что ты, не беспокойся. У меня просто закружилась голова. Видимо, в этих новомодных зданиях вентиляция не выдерживает критики, мне всегда не хватает воздуха. А что, было так заметно? Я вроде старалась…
– Нет, не то чтобы… всё хорошо, никто ничего не заметил. Это я, наверное, излишне придаю значение… С того раза уже прошёл год, но я все ещё не могу забыть свои чувства, когда ты потеряла сознание, а я понимал, что не могу тебе помочь.
«Ты бы мог мне помочь, если бы не врал, если бы только вёл честную игру со мной. Мы бы тогда всё могли преодолеть, были бы настолько близки, насколько возможно, но ты только отдалил меня этой ложью!» – хотела сказать Ивонн, но вслух лишь выдохнула:
– Конечно, дорогой, я понимаю.
Эрик от её слов засветился, даже подался вперёд, чтобы поцеловать её в щеку, что было для него крайне нетипично, он не любил проявления чувств к жене на публике. Ему действительно начало нравиться, что Ивонн наконец перестала ему перечить и уже который день подряд во всём с ним соглашается и не закатывает сцен.
«Может, я сама накручиваю себя до предела? Бедный Эрик! Как ему сложно всё время иметь дело с моим непримиримым характером!»
Ивонн почти окончательно пришла к выводу, что её обмороки, как и сны, не что иное, как проявление перманентного стресса из-за работы, отношений с мужем и дочерью, которые в последние полгода всё ухудшались и дошли уже до критической точки.
«Да, надо будет попросить Лорана выписать мне что-то покрепче валерьянки, зря я отказывалась».