— Да, в самом деле. После поговорим, — государь ещё похлопал меня по плечу. — Хорош! Был бы законным, цены б тебе не было. Мой-то Сашка здоров, как бык, красавец писаный, а ума хватает, только чтобы по фрейлинам да подлым девкам волочиться. Уж про Мишеньку я и не говорю… Ну что же, с богом, милый. Я тебя покамест на Кирюшку оставлю. Он малый верный, всему тебя научит.
— Можно мне с вами… э, отец? — говорю.
Специально отцом назвал, чтобы тот размяк. Уж очень неохота во дворце одному оставаться. Ещё придушат подушкой за углом. Или табакеркой по голове треснут. Знаю я эти дворцовые приколы. Здесь человека убить — всё равно что комара прихлопнуть.
И правда — сработало. Государь едва не прослезился от радости, что сынок делами интересуется.
— Хорошо, — говорит, — будь по твоему. Со мной пойдёшь, ума-разума наберёшься. Глядишь, и толк с тебя будет. Ерофеич, мундир!
Вышел я вслед за эльвийкой из кабинета, смотрю — князь Васильчиков. Стоит шагах в десяти у окна, папку с документами к груди прижал, на безымянном пальце перстень сапфировый сверкает. И взгляд у князя такой, как будто всё слышал. Что я про него говорил, и про сынка его, Митюшу. Не знаю, как он мог подслушать, может, амулет имеется, но смотрит князь так, будто на мне мишень нарисована. Прямо посреди живота. Увидел князь, что его заметили, улыбнулся одними губами. Кивнул я ему в ответ, и двинул вслед за эльвийкой.
Глава 7
Представление устроили в доме князя Голицина — по личной просьбе британского посла, лорда как-его-там Гамильтона. Домик-то у посла такой себе, маловат слегка. А у князя Голицина — в самый раз.
Подкатили мы в карете вместе с моим папенькой… царём.
До сих пор не могу поверить, что это мой отец. То есть, конечно, не мой, а настоящего Димки Найдёнова. Но какая разница? Ну ладно, отец — полицмейстер. Ну, губернатор… Но такого я не ожидал.
Интересно, сколько у него ещё незаконных сыночков по свету раскидано? Ведь всем известно, что у королей всегда была куча бастардов. Почитай-ка историю, их полно. Любили царские особы это дело. По фрейлинам бегать, да по жёнам своих подчинённых. А то и по простым селянкам. Кто ж им запретит-то? У Людовика номер четырнадцать вообще официальные любовницы имелись.
Но эльфийка Иллариэль — она такая одна, не зря государь аж пуговицы с орденской лентой на себе оборвал, когда я сказал про неё.
Прикатили мы в дом князя Голицына. Хотя какой дом — дворец. Домина в три этажа с видом на реку. Окна сверкают, кареты подкатывают — одна другой краше, в кареты запряжены сытые, красивые лошадки всех мастей.
Государь из кареты вышел, весь важный, в мундире с орденами. С ним флигель-адъютанты — молодые офицеры при аксельбантах. Дальше мы с эльвийкой под ручку. Я был вместо Кирилла, того, что моим кузеном оказался.
Перед поездкой напялили на меня по-быстрому новенький фрак с белоснежной рубашкой. Галстуком шёлковым подвязали, волосы причесали — с кудряшками, как у девчонки. На пальце у меня перстень бриллиантовый сверкает, аж глазам больно. Перстень папенька самолично подарил, со своей руки снял. Вроде как мелкая вещь, но со значением. Те, кому надо, сразу поймут.
Зашли мы во дворец княжеский, а там колонны мраморные, паркет начищен, люстры сверкают, лакеи в ливреях важные, пузатые. Гости вокруг жужжат, как пчёлы — дамы с голыми плечами, талия тонкая — в рюмочку, шуршат разноцветными юбками. Кавалеры кто в мундире, кто во фраке. Мундирных больше. Это понятно — дворянин служить должен.
Князь Голицын нас встретил со всем уважением. Жена его вся сияла от радости. Дочек своих привели заодно, двух девчонок. На меня смотрят — что за чудо такое, почему не знаем?
Ну, государь им негромко так сказал: «Сей молодой человек нам близок. Прошу любить и жаловать». Князь Голицын на перстень мой бриллиантовый только взглянул, глаза круглые стали. Жена его ещё больше улыбаться начала, и дочек своих представила: две девицы, с виду восьмой класс, не старше. Обе в одинаковых платьишках белого цвета, на меня уставились — покраснели.
А эльвийка Эннариэль мне шепнула на ухо: «Даже не надейся, бастард».
Подумаешь, не очень-то и хотелось.
Тут и британский посол подоспел, дылда голенастая, в бакенбардах и белых штанах. Фрак у посла такой чёрный, что свет поглощает, белоснежная манишка прямо сияет, красота! Улыбается, как старый друг после разлуки. Лорд Гамильтон и прочее чего-то там.
Лорд спросил о здоровье её величества. Государь улыбнулся, сказал, что всё хорошо. А вообще странно, что царицы нет, все с жёнами, только один папаша, то есть государь, без жены.