Только я собрался его графином по лбу треснуть, как один штандартенфюрер в кино, Митюша трубку изо рта вынул, говорит:
— Дмитрий Александрович, какими судьбами? Ты к нам проездом, или так, по случаю?
Кузен Кирилл тут же встрял:
— Так вы знакомы?
А этот гад ухмыляется:
— Ну как же, давеча вместе в маскараде участвовали. Я в полушубке овчинном, мехом наружу — разбойником. А Дмитрий, изволите видеть, в силу своей красоты, переоделся дамой. Каюсь, под водочку согрешили…
И так улыбнулся, что не понять — что за грех такой был. Я от злости аж чаем поперхнулся. Сижу, кашляю, слова сказать не могу. А Митюша врёт дальше:
— Потом решили благородное собрание напугать, совсем уже без памяти. Сажей лица себе вымазали, бомбу из глины слепили — и в дом местного полицмейстера влезли, по чёрной лестнице, да на чердак.
Кирилл брякнулся на диван и заржал, как конь. Катается по подушкам и ладонями хлопает, визжит от смеха, остановиться не может.
Митюша говорит:
— Вот страху-то было! Купчишки в двери кинулись, а двери-то закрыты! Кто закрыл, неведомо. — И усмехается так, что ясно — мы с ним и закрыли. — Дамочки в обморок попадали, кто сильно нагрешил, стали каяться… Ты бы слышал, такие пикантные моменты…
Мой кузен сполз на пол и захрюкал.
— Ох, приятель, насмешил… И что? Раскрыли вас?
— Как же, раскрыли! Настоящая шутка, когда не раскроют, — отвечает Митюша. — Там новый полицмейстер оказался кремень, схватил ружьё и давай палить. Люстру на месте прикончил, хрусталя богемского насыпало — ужас… Да ещё неловко получилось: старый-то полицмейстер, что с апоплексическим ударом в кровати лежал, от страху представился.
Тут меня малость отпустило. Вскочил я с дивана, хриплю:
— Что?! Иван Витальевич умер?
Митюша глянул на меня, плечами пожал:
— Ну да, помер бедолага… Ну так он и был не жилец. Это все знали. Второй удар случился, и вуаля. Новый полицмейстер его в спальне мёртвым нашёл, возле сейфа. Видно, перед смертью хотел завещание достать, да не успел.
— А чем удар был, табакеркой? — спрашиваю.
Так я разозлился, аж в глазах темно стало.
Вот же сволочь какая, врёт и не краснеет. Шутили мы с ним, значит… Бомба из глины… Ах ты тварь.
— Да ты не смущайся, кузен, — Кирилл отдышался, на ноги встал, а сам от смеха красный. Лоб утирает, аж вспотел весь под мундиром. — С кем не бывает. Все по молодости шутили, вон, его величество и не такие штуки откалывал. И ничего, сейчас вспоминает, смеётся только.
— Шутки, значит, — говорю. А сам думаю, как бы Митюше руки скрутить, да к его величеству на допрос доставить.
— Шутки! — твёрдо сказал Кирилл. — Первое правило клуба Джентльмен — никто не болтает. Что случилось в клубе, в клубе и останется.
— Да ты бы оделся, Дмитрий, негоже лакеям срамную печать показывать, — Митюша ткнул в меня трубкой. — Хотя ты красавчик хоть куда, ни к чему попусту людишек тревожить.
Кирилл тут же мне за спину зашёл и давай эльфийскую печать разглядывать.
— Ух ты! — говорит. — Больно было?
— Нет, приятно.
Блин! Блин! Понял я, что ничего у меня не выйдет. Глянул на рожу наглую Митюши, и понял. Ничего я не докажу. Свидетелей нет, бомба не взорвалась — спасибо эльфам. Что осталось? Да ничего. Моё слово против его. Он сын князя, блестящий офицер, а я только вчера из леса вылез. Стажёр из провинции. Бастард, один из сотни. Да ещё задержан при сомнительных обстоятельствах. Не поверит мне никто, даже родной папаша.
Ничего, я тебя, тварь, по любому прижму. Раскручу хотя бы ниточку, что от убитого англичанина тянется. Не так, так эдак докопаюсь, кто здесь воду мутит.
Встал я с дивана, говорю:
— Василий, одеваться!
Слуга Василий возник, как привидение — только что не был, и вот он здесь.
— Чего изволите, Дмитрий Александрович? У нас одежда на выбор, на любой вкус.
— Полицейский мундир имеется? — спрашиваю. Ничего себе у них тут уровень обслуживания. — Мне к месту убийства идти. На осмотр места происшествия.
— Шутишь? — Кирилл спрашивает. — Или взаправду?
— Какие тут шутки, — отвечаю. — Инженер Краевский, что нынче вечером на приёме у посла буянил, прикончил британского подданного. Я гнался за ним, так он в речку прыгнул. Если б не ты, сейчас вместе с ним раков бы кормили.
Говорю, а сам на Митюшу смотрю. Знает, знает что-то гадёныш, не зря с народовольцами крутился. Вон как глазки забегали…