Барабан всё чаще бьёт, глухо так, но зажигательно. Девица ножками перебирает, маленькие пятки по полу постукивают в такт с ударником. Звенят висюльки на груди, шаровары развеваются, руки так и мелькают. Ух, заводная девица!
Закрутилась под конец совсем уже быстро, руками взмахнула, на коленки упала, как умирающий лебедь, и застыла.
Зрители с мест повскакивали, захлопали, засвистели, кричат: браво! браво! бис!
Тут на сцену выбежали ещё девчонки, все тоже в шароварах прозрачных, разноцветных, но уже без вуалек. Все красотки. Мадемуазель ожила, поднялась, и с ними ещё покружилась — на бис.
Народ из зала начал бутоньерки из петлиц вытаскивать и в девиц бросать. Кое-кто цветок бумажкой денежной оборачивал и пулял метко, прямо в грудь прекрасной мадемуазель.
Мадемуазель бутоньерки хватала и в причёску себе засовывала. Скоро у неё на голове целая клумба образовалась — из цветочков с деньгами.
Мне бы тоже кинуть, да денег нет. Все в мокрой шубе остались, которая теперь на дне реки лежит. Смотрю, и кузен мой денежки кидать не торопится. А у него с деньгами наверняка всё в порядке.
Заметил Кирилл, что я удивился, сказал:
— Погоди, ещё не вечер. Этой мадемуазель от господ помещиков хорошо досталось. Наш брат мелкую птицу не бьёт.
Ничего себе, думаю — если эта птица мелкая, то крупная какая?
Потанцевали ещё девицы в шароварах, поклонились публике, воздушные поцелуйчики послали, и унеслись в ритме вальса.
Тут нам заказ принесли — тарелочки всякие, вазочки, в вазочках горкой чего-то наложено, похоже на салат. Я Кириллу шепнул, что денег у меня нет на такое. Он отмахнулся: потом отдашь! На тарелках всякая всячина, а запах такой, что аж слюнки потекли. Ещё вина принесли белого, дорогого, две бутылки. Я сразу вспомнил про Лобановского, как он звука открытой бутылки шампанского испугался. Говорю:
— А кто это там был в клубной буфетной? Выигрыш отмечал?
Кирилл фыркнул:
— Да какой там выигрыш. Ради куражу только. Для его сиятельства это не деньги, ерунда. С ним господа банкиры играли, вот и пустил пыль в глаза.
— Что за его сиятельство? — спрашиваю. А сам смотрю на тарелку — ёлки зелёные! Я ведь устриц никогда не ел. Вот как-то не случилось. И как теперь жрать эту скользкую дрянь?
— Как это — что за сиятельство? — кузен удивился. — Ах да, я всё забываю… Ты же из провинции, тёмный совсем. Небось, там и газеты раз в месяц читаете… прошлого года, ха-ха.
Кирилл заглотнул устрицу, хлебнул белого вина из бокала:
— Ничего товар… То был его сиятельство, граф Витте. Министр наш, а ещё товарищ председателя общества взаимного кредитования.
Не понял я, чей его сиятельство товарищ, но фамилия очень знакомая.
— Надо же, — говорю, — такие люди, и без охраны.
Кирилл хохотнул:
— Ха, да зачем ему охрана? Кому он нужен? Грабителям разве? Так он денег с собой больших не носит, а за малую денежку на каторгу идти дураков нет. К тому же на нём амулет защитный наверняка имеется. От случайных неприятностей. Давай лучше выпьем, а то твой дар совсем разгулялся. Везде разбойники и воры мерещатся.
Выпили мы с ним вина. И правда — хорошее вино. Потом ещё выпили — на брудершафт. Кирилл сказал:
— Что это мы с тобой как неродные сидим. Давай, Дмитрий, на брудершафт выпьем. Скрепим узы, так сказать…
Выпили, закусили. Я ложку икры на булочку шмякнул, в рот сунул, жую. Спрашиваю:
— А ты государю родной племянник? Или как?
Кирилл сразу мрачный стал. Нахмурился, глянул эдак косо, ответил:
— Если бы не знал, что ты тёмный совсем, сейчас бы дал тебе ответ по всей форме.
Вот блин, что я сказал-то? Просто спросил!
— Извини, — говорю, — я и правда тёмный. А что?
Кирилл скривился, отвечает:
— Да так… шутки про это уже в печёнке сидят. Ладно, скажу, чтобы знал и больше не спрашивал.
Наклонился через стол, говорит тихо:
— Мой папА старший брат дяденьки, государя нашего.
— В смысле — старший брат? — говорю. — Почему он тогда не…
— Потому! — Кирилл залпом выпил бокал вина, а закусывать не стал. — У нашего государя два старших брата было. Один, самый старший, готовился трон принять от своего отца. Как положено.
— И что?
— А то. Очень шустёр был старший брат. Любил всякое опасное — то в гору залезть, то на яхте в непогоду выйти, то в пещеру какую забраться, да поглубже. Вот и долазился. На яхте своей, родителями подаренной, кататься пошёл, с друзьями и девицами. Тут шторм случился, яхта затонула, с людьми вместе. Никто не выжил.