— Перестарались, мадемуазель. Давно убийц не ловили? Второй-то студентишка ноги протянул от вашей магии! Один нам достался, и тот дубина!
— Вы забываетесь, господин Васильчиков, — ледяным голосом ответила эльвийка. — Я ловлю убийц, как вы изволили выразиться, с высочайшего одобрения нашего государя. И попрошу не честить меня мадемуазелью. Я вам не поднадзорная полукровка.
— Ах, простите, пресветлая Эннариэль, — с сарказмом ответил дядька, которого назвали Андреем Михайловичем. — Сами видите, не до реверансов. Как изволите заметить, дело чрезвычайной важности.
Скрипнула дверь, кто-то вошёл. Зашептались, шлёпнула на стол папка документов. Я по звуку догадался — не впервой. Наслышался таких шлепков в полицейском участке.
— Ну-ка, ну-ка, — голос Андрея Михайловича, — что тут у нас… А!
— Что такое? — спросила эльвийка.
— Полюбуйтесь! Попался голубчик! Правду сказал, так и есть… Не простая птица к нам залетела, не простая. Вот и карточка фотографическая, и все размеры с приметами прописаны. Имя ему скажи… да от какого ведомства… Вот ты у нас где!
Похоже, дядька сделал неприличный жест.
— Фи, князь, — бросила эльвийка. — Что за манеры. Дайте взглянуть…
— Смотрите, смотрите, — довольно пробасил Андрей Михайлович, который оказался ещё и князь. — Полюбуйтесь на голубчика. Теперь ты у меня не отвертишься, мерзавец. Петля и плаха! Плаха и петля!
Приоткрыл я глаза — не смог удержаться. Вижу, дядька сидит за столом, перед ним папка картонная с документами, сам ухмыляется, довольный. Рядом склонилась эльвийка, заглядывает ему через плечо, бумаги смотрит. Губы сжала, вид недовольный. Прочитала вполголоса:
— Найдёнов… университет… закончил с отличием… буен, задерживался… под негласным наблюдением… отмечен печатью… Что?
Эльвийка выпрямилась, сказала резко:
— Прикажите раздеть.
Князь пожал плечами, сам ухмыляется. Скомандовал:
— Раздеть!
Стащили с меня одёжку, подняли на ноги. Эльвийка вокруг меня обошла, смотрит, как на музейный экспонат. Зашла за спину, остановилась. Слышу, вздохнула тихонько. Это она печать у меня на лопатке увидела.
Пробормотала, так тихо, что только я услышал:
— Странно… как странно…
Потом кашлянула, говорит:
— Да, вижу печать. Обычная запирающая печать, ей клеймят в сомнительных случаях.
— Печать, может, и обычная, — отвечает князь, а сам улыбается, как акула. — Зато понятно, как мерзавцы охрану обошли. Запретная магия, вот это что! Сей же час государя поставлю в известность. А вы уж, пресветлая Эннариэль, донесите до его сияния господина Домикуса, что его подданные совсем от рук отбились!
Повернулся ко мне, рявкнул:
— Одеть, увести! В камеру мерзавца!
Потёр руки, бросил довольно:
— Ну вот и дело, считай, раскрыто. Пойду, доложу немедленно. Государь в нетерпении — вестей ждёт.
— Я бы на вашем месте не торопилась, — сказала эльвийка. — Дело ещё не закончено.
Князь в ответ только плечами пожал.
Меня протащили мимо них, и я заметил взгляд Эннариэль, когда меня вытаскивали в дверь. Нехороший такой взгляд.
Проволокли меня по коридору, втолкнули в камеру. Упал я на пол, лежу, всё болит, голова раскалывается, в носу кровища хлюпает, губы распухли, рёбра ноют…
Но мне не до этого. Что за дела? На меня, значит, целая папка с бумагами и фотокарточкой имеется, и я там числюсь в неблагонадёжных? Как же меня тогда в полицию взяли? Или правду сказал покойный народоволец — я предатель, тайный агент? Выдал всех товарищей и в провинцию смылся?
Обхватил я руками голову, лежу, холодею от таких мыслей. Вот если бы знать, как там на самом деле было! Но нет, молчит бывший хозяин тела Дмитрий Найдёнов, отличник учёбы и выпускник полицейской школы. Ни слова, ни мысли. Разбирайся сам, как знаешь.
Постой-ка… Погоди, Димка… Как эльвийка дядьку этого назвала? Князь Васильчиков? Андрей Михайлович?
Вспомнил я блестящего офицера Митюшу, что меня с бомбой в дом полицмейстера прийти уговорил. Кто меня убийцей-народовольцем перед всеми выставил. Того, что стоял надо мной с револьвером и шептал тихонько: «вы мне подходите, господин Найдёнов… ваша губерния должна быть закрыта… Вы бы поняли, будь у меня время всё рассказать…»
И звали этого офицера, блестящего и красивого, Дмитрий Андреевич. По фамилии Васильчиков.
Так что, выходит, злобный князь Андрей Михайлович — его папаша, к гадалке не ходи.
Вот так дела! Берегись, Димка Найдёнов. Не знаю, что они задумали, но ты в их в планах точно лишний.