– И что случилось?
– Да в том-то и дело, что ничего. НИ-ЧЕ-ГО. Я не знала, что так бывает. Живешь с человеком, спишь в одной постели, ешь за одним столом, но при этом вас ничего не связывает. Даже секс не делает ближе. А если так, то зачем? Меня хватило на два года. А потом я поняла, что лучше быть одинокой одной, чем рядом с кем-то. Особенно, если этот кто-то тебе никто.
Она помолчала.
– Звучит нелепо, да? Когда мы расстались, сразу стало легче. И плевать на чужое мнение. Да, одна. Но зато сама себе хозяйка. И не надо никого терпеть рядом просто потому, что по-другому не принято.
Илья понимал, что Кира говорит искренне, но все равно не мог отделаться от мерзкого ощущения, что сделанное когда-то давно до сих пор имеет власть над ним. Да и не только над ним.
– А дети?
Вопрос вырвался сам собой. Не хотелось ему копаться в прошлом, но и не думать не мог об этом. Не может же быть она одна на целом свете. Не должно так быть.
– Детей нет.
Илья нахмурился.
– Не захотела?
Понимал прекрасно, что перегибает палку, спрашивая о том, что никак его не касается. Давно не касается. Но встреча эта, состоявшаяся по странной прихоти судьбы, разбередила душу. И, несмотря на слова Киры, что ее одиночество с ним никак не связано, легче ничуть не стало.
Глаза женщины потемнели, или это слезы мелькнули где-то в глубине?
– Не получилось.
От ее слов почувствовал себя так, будто руки задрожали внезапно, и сил не было скальпель держать в самый ответственный момент операции. И мужчина понятия не имел, что делать дальше.
Поднялся, проходя к окну. Больничный двор пустовал, как и прилегающие улицы. Лишь редкие машины пролетали по дороге. Водители явно превышали скорость, стараясь побыстрее попасть домой. Илья взглянул на часы: до полуночи оставалось чуть больше пятнадцати минут. Спросил, не оборачиваясь:
– Ненавидишь меня?
Кира ответила сразу, будто ждала этого вопроса.
– Уже нет. Раньше ненавидела. Простить не могла, что не остановил меня.
Окна домов напротив искрили разноцветными огоньками. Там мелькали тени, силуэты людей, и не слыша даже их голосов, знал прекрасно, что там звучат сейчас шутки и веселый смех. Всего несколько часов назад и сам думал, что проведет эту ночь иначе совсем. В другом месте и с другим человеком. Но сейчас Дана спала, измученная волнениями после тяжелого дня, а он стоял рядом с женщиной, дороже которой когда-то не было никого, и не знал, какие найти слова в ответ на ее признание.
– Ты же сама этого хотела.
Сзади скрипнул стул – Кира поднялась и подошла ближе. Прижалась лбом к стеклу, тоже рассматривая сияющие, праздничные окна домов. Проговорила, не глядя на него:
– Хотела. А еще больше хотела, чтобы ты мне помешал. Сделал что-нибудь и заставил изменить решение. Так ведь намного легче – считать кого-то виноватым в собственной ошибке.
– Это была не только твоя ошибка.
Он снова подумал о Дане, вспоминая разговор с ней, и об еще одной ошибке двух незнакомых ему людей, оставившей эту девочку без родителей. Что руководило ими, что привело к этому безумству? Тоже страх?
Отчетливо вспомнил, как сам испугался тогда, услышав новость о беременности Киры. Они только-только перешли на второй курс. Столько планов было, столько надежд и устремлений. Илья совершенно точно знал, что хочет быть хирургом, и, подрабатывая санитаром, не только не испытывал отвращения к работе, как некоторые из его сокурсников, но буквально кайфовал от того, что движется к своей мечте. Пусть медленно, но понимал отлично, что без опыта ему не обойтись. Потому и не гнушался ничего. И убежденность в правильном выборе только укреплялась благодаря уверенной и такой же упорной, как он, девочке, находившейся рядом.
Их ведь не только постель связывала. Так похожи были – вкусами, интересами, устремлениями. Часами могли говорить о многом, делясь впечатлениями о прочитанных книгах, или фильмах, что посмотрели вдвоем. Мужчина нередко думал о том, как повезло им оказаться тем исключением, когда два человека – не только любовники, но еще и друзья. Кира действительно была другом, которому во всем и всегда можно было довериться.