Дана ответила сразу, будто ждала этого вопроса, не раздумывая ни секунды.
– Нет. А почему я должна злиться? Так бывает. Часто бывает, просто в этот раз случилось со мной.
Знать бы, кто ее родители или хотя бы отец. С каким бы удовольствием раскрасил бы ему морду!
– Ты так спокойно говоришь…
Она и впрямь была спокойна, и даже ему, повидавшему так много, не казалось, что спокойствие ее наигранно. Дана чувствовала именно то, что произносила, и это не укладывалось в его разуме. Видел в красивых, ясных глазах совсем юной девушки такую глубину, которую порой и у умудренных жизнью стариков не встретить. И по-прежнему не знал, как вести себя, как реагировать, чтобы это оказалось сейчас хоть сколько-нибудь уместным.
– Дана?
Девушка опять улыбнулась, но повела плечами, будто ей тоже было холодно. Илья едва удержался, чтобы не сгрести ее в объятья, прижать к себе и отогреть немного. Помочь. Только как можно помочь, когда ты сам ничего не понимаешь? Дергаешься, как брошенный в воду беспомощный котенок, перед тем как захлебнуться.
– Да хорошо все. Илья, ну правда. Что ты? Я ни в чем их не виню, – она словно окунулась в собственные мысли. – Мы все делаем ошибки. Никто не застрахован от них, понимаешь?
– Нет, – то, что так неожиданно стало темой их разговора, слишком мало походило на простую ошибку. Во всяком случае, в его понимании. – Не понимаю. И удивляюсь, что понимаешь ты. И что еще и оправдываешь их.
– Они были молоды. Мама – как я сейчас. В семнадцать лет мало кто планирует свою жизнь на многие годы вперед. А если и планирует, то в эти планы редко вписывается неожиданный ребенок. По большому счету сами недавно были детьми. И многое не знали.
Будь на ее месте кто-то другой, он бы рыкнул грубость, которая так и рвалась на язык. Чего именно они не знали? Как предохраняться? И сделать собственного ребенка у них ума хватило, а вот вырастить его – нет? Но говорить это все Дане в любом случае не стоило.
– Разве ты сам никогда не ошибался? И не делал ничего такого, о чем потом жалел очень сильно? Но ведь исправить можно не все, к сожалению, как бы сильно ни хотелось, – она собиралась добавить что-то еще, но в этот момент в комнату вернулась бабушка, и девушка незаметно приложила палец к губам. А, потом, уже разливая чай, прошептала, склонившись к его уху: – Ничего при ней не говори. Хорошо? У нее сердце больное, не хочу, чтобы она волновалась.
***
– Нууу… – Тимур помолчал, раздумывая над его вопросом. – В жизни ведь всякое бывает.
Вчера то же самое сказала Дана, но сейчас это совпадение разозлило его. Бывает – это о чем-то другом. Не о живых людях. И, тем более, не об этой удивительной девушке.
– То есть это нормально, по-твоему? – Илья почувствовал, что начинает закипать.
– Я этого не сказал. Но такое встречается сплошь и рядом. Сколько детей растет без отца? Вон и мой, как узнал, что мать снова беременная, свалил еще до рождения Татьяны – поминай, как звали.
– Но у вас была мама.
– Да. И есть. За маму была, и за папу, – лицо Тимура омрачилось, – как вспомню, сколько ей впахивать приходилось, чтобы поднять на ноги меня с Танькой, чтобы мы не нуждались ни в чем. Только для нас и жила. Да ты и сам знаешь.
Илья кивнул: историю друга он действительно знал хорошо. Но мысли вернулись к Дане. Получается, что та была лишена даже материнского тепла.
– А женщина? Она-то почему бросает?
– Ты о чем это? – Тимур нахмурился. – Кто кого бросил?
– Да был у меня один разговор вчера. Девчушка одна с бабушкой живет, а родители о ней забыли вроде как. Ну, или не забыли, да только не нужна она им совсем, – не собирался вдаваться в детали, но понять то, что услышал от девушки, очень хотелось. Что вообще происходит в голове людей, решившихся на такое?
– Ну, Илюх, ты даешь! Сколько детских домов у нас в стране, да и в городе, а ты будто с луны свалился. Сплошь и рядом происходит такое. Заделать ребенка – тут ума много не надо, а вот как с ним дальше быть, тут куда сложнее все. Поэтому и решает проблему каждый, как может. Кто после родов, а кто и до.
– До? – Илья хмыкнул. – Это другое совсем.