Владислав слушал Аронию молча и не перебивая.
— Почему ты приказал не впускать меня в отделение! — гневно спросила она в заключение. — Что случилось? Я ведь не давала повода для этого. Ну, кроме того, что не сразу всё тебе рассказала.
— Извини, поддался эмоциям! И, всё же, я чувствовал подвох! — сказал он. — Но давай забудем об этом, Арония!
— Нет, ты скажи мне, в чём было дело?! А то я не усну сегодня! Надо ведь найти виновника! А я вижу его ослиные уши невооружённым глазом!
— Ты ещё собираешься сегодня спать, Арония? Знаешь который час? Четыре утра! — улыбнулся ей Владислав. — Ну, хорошо, давай искать ослиные уши! — согласился он.
И рассказал о том, что ему сказала утром Полина Степановна. А так же и она, Арония. Мол, не звони и забудь — невеста я, но не твоя.
— Негодяй! — вскричала девушка. И Владислав напрягся. — Не ты — Ратобор! — пояснила Арония. — Не было ничего такого! Из моего телефона твой номер куда-то вообще пропал. И утром — после треклятых Мальдив — в то время, как ты собирался на работу, я спала! До двенадцати часов, заметь! Конечно же это проделки Ратобора! Его ослиные уши! Я же тебе говорила — ему надо, чтобы я вместе с ним занималась поиском кладов. Вместо мамы. Видно, у них это хорошо получалось в паре. Ну и замуж за него, старую рухлядь, зовёт. Хотя он, конечно, таковым не выглядит. Ведьмаки чужим здоровьем и молодостью питаются.
— А ты? — прищурился Владислав. — Учти, я буду против. И кладов, и замужества, и — если можно — твоей взятой напрокат молодости и долгожительства. Потому что хочу умереть с тобой в один день. Мечта у меня такая.
— Так ты меня больше не прогонишь? — обрадовалась Арония. — Даже зная, что я… Ну, скажем так, как это преподносит Фаина — владею силой.
— Владей себе! — пожал плечами Владислав. — Только на сторону негодяев Ратоборов не становись. Я Покон не знаю, но Кодекс чту.
Арония обняла его, смеясь:
— Не буду.
— Видно судьба моя такая — жить с… владеющей силой, — чмокнул он её. — Любовь зла, ей не прикажешь. — Арония шутливо замахнулась на него кулачком. — Только меня теперь очень тревожит один вопрос, — становясь серьёзным, сказал Владислав. — Что, если Ратобор на тебя обидится и, отпустив, натравит на тебя своих злобных зверюшек — эту Евдокию с Силантием? Чем я смогу тебе помочь и как защитить? Силушка есть, но не та. Ведь ты ему откажешь? — пытливо взглянул он на девушку. — Не передумаешь?
— Ещё спрашиваешь! — снова замахнулась Арония. — Я согласна быть только твоей невестой! Хотя — если б ты сегодня не приехал и мы с тобой не помирились — кто знает, что б со мной стало? Вдруг я обозлилась бы на весь свет? И тоже б… — задумалась она. И решительно заявила: Хотя — нет, не тоже б. Пример моей мамы остановил бы… Может, Ратобор на это и рассчитывал? Что я обозлюсь на тебя и выберу его. Со всем прилагающимся набором реалий. Спасибо тебе, Владислав, что ты здесь и что выслушал меня сегодня, — обняла она его. — Как бы дальше у нас не сложилось — я теперь верю в себя. И в тебя. И в справедливость.
— Да за что спасибо? Я не мог поступить иначе, дорогая! Даже подсудимым дают последнее слово, — прищурился тот.
— Ах ты, законник! А я-то думала, что ты…
— Я — да! Я — то, что ты думала — люблю тебя, такую странную и единственную, — обнял он Аронию. — Но всё же — как и чем я могу тебе теперь помочь? Честно — против оборотней в погонах я — сила. А вот против всяких оборотней Силантиев… Ещё не пробовал взять их в оборот. Может стоить начать, а?
— Ой, не знаю — непросто это, — покачала головой Арония. — Я ведь и сама толком ещё не умею.
— Нам бы с тобой отбиться! — размечтался Владислав. — А потом ты пошла бы работать к нам, в органы правосудия. Забыв про Покон и ведьм, — вздохнул он. — Непросто у вас там. Или скажу так: уж очень просто владеющие силой нарушают этот Покон. А твои способности у нас были б очень кстати. И нет нам никакого дела до древнего Покона и его нарушителей. Своих злодеев хватает, — сказал он.
Видно, всё ж, все эти мистические штуки и выверты немного пугали Владислава. Или так — они не нравились ему. Да это и неудивительно. Чунильский был идеальным солдатом и хорошо знал своё дело. Ему было неуютно в обстоятельствах, где решала не сила и умение бойца за правое дело, а… другая сила и уменье. Хотя — он это признавал — и там дело тоже может быть правым…