— Вот что, Аронеюшка, — тихо шепнул ей Калина. — Ты это золото да самоцветы не бери! Проклятые они! Никому не принесут ни счастья, ни радости. Одно лишь горе. Чужое это добро и лихом добытое. Не про добрых оно людей. А возьми ты всего лишь одну вещицу неприметную, — ещё ниже склонился он к ней, шепча: — В самом верху сундука есть кувшинчик зелёненький, нефритовый, на вид небогатый. А в ём — зелье чудесное. Оно все хвори лечит, даже молодость и саму жизнь возвертает. И людям, и зверям. А надо его брать лишь малую капельку на ведро воды. Пить её и брызгать на больное место. А по кувшину на древнем арабском рецепт зелья прописан. Зелью тому три тыщи лет, не мене. И помогает оно только тем, кто чист сердцем.
— А тебе, Калина, оно поможет? — спросила Арония.
— Я б хотел, чтоб помогло. И с радостью б воскреснул да жизнь правильную заново спочал. Ан, нет! Чую, что самоубивцам — тем, кто против воли Бога пошёл — оно не поможет. Не доброе это дело. Каюсь я в том, что случилось, Аронеюшка, — вздохнул Калина. — Но уж больно сильно я Арину любил. Жить без неё не мог. А ведь Бог велит терпеть, даже если что-то не по-нашему. Но всё уж перекипело. Сейчас я только рад, что Арина встретила хорошего человека, твово отца, ради которого и от делов своих отказалась.
— Жаль, что зелье тебе не поможет, — вздохнула Арония.
— Что было, того уж назад не вернёшь, — покачал головой Калина. — Пусть идёт, как идёт. — И продолжил:
— Так что вот, Аронеюшка, тебе мой подарок! Пользуйся, добрым людям помогай. А остальное, что есть в сундуке, ты, Аронеюшка, не бери. Даже колечка малого. Хотя золота там — силища. Смогёшь?
— Смогу, — кивнула девушка. — Я и не собиралась ничего из этого клада брать. Его и без меня поделят. Есть кому, — кивнула она на Ратобора и маячившего вдали мавра. — Спасибо тебе, Калина. Ценный ты подарок ты мне сделал! Постараюсь, чтобы он добрым людям пользу принёс. — Калина в ответ просиял улыбкой и низко ей поклонился. — А ты, Калина, теперь как же? Куда? Без клада-то?
— Пока об том не думал, Аронеюшка. Может, всё ж, решусь туда пойти, — махнул он рукой куда-то вверх. — Буду там слёзно проситься. Слыхал — к иным милостивы бывают. А потом и мне, небось, тоже отрабатывать придётся? — покачал он головой. И тут же воспрял: Да я этого не боюсь! Это ничего! Всё лучше, чем клады, омытые чужой кровью да слезами беречь, да новые горести плодить.
— Правильно, — кивнула Арония. — Я тоже так думаю. И — удачи тебе, Калина!
— И тебе, Аронеюшка — счастья! И мудрости! — пожелал тот. — А то сила-то эта ваша родовая — истинное искушение. Будь умницей — не бери чужого. Ни добра, ни здоровья! — И, обернувшись, крикнул:
— Эй, кто тут за кладом? Подходи!
Калина махнул рукой и рядом с ним открылась яма, из которой сам собой поднялся из земли и встал поодаль огромный кованый сундук с вензелями.
Глава 8
Выбор
К сундуку с кладом, радостно потирая руки, подбежал мавр. Даже чрезмерная тучность не помешала лёгкости его шага.
Откинув крышку, он с восторгом воззрился на открывшееся перед ним великолепие. В сундуке, переплетясь, лежали золотые изделия: посуда, цепи, перстни и браслеты. А так же ожерелья — жемчужные, изумрудные, алмазные — из драгоценностей всех цветов. Всё это сверкало и переливалось, как новогодняя ёлка. Мавр замер от восхищения.
Ратобор, подойдя, лениво осмотрел содержимое. И это явно был взгляд профессионала. Он, наверняка, уже знал, во сколько оценят ту или иную вещицу.
Рядом с ним встала Полина Степановна, с удивлённым видом любуясь драгоценностями. Похоже, этот сон нравился ей всё больше.
Подошла к сундуку и Арония. Она в первую очередь стала искать взглядом то, о чём ей намекнул Хранитель Калина. И с трудом обнаружила в этом блеске неприметный и даже невзрачный матово-зеленоватый кувшинчик.
— Ну что, попрощался со своим кладом, Ратобор? — ехидно сказал мавр. — А ты, девка…
— Я не девка! — оборвала его речь Арония. — И, кстати, мне тут понравилась одна вещица. Я возьму её — как память о матери, — заявила она.
И достала нефритовый кувшинчик, закатившийся к краю сундука. Мавр, увидев то, что она выбрала, только фыркнул:
— Ну и дура, ты девка! Ладно, бери свою стекляшку! Хотя могла бы что-то и получше выбрать. Эх, ладно — я сегодня добрый! — махнул он рукой. — Сделаю тебе ещё подарок! — и, выхватив из сверкающей горы драгоценностей жемчужное ожерелье, протянул ей. — На, девка! Носи и помню мою доброту!
Но Арония даже не прикоснулась к нему.
— Я же сказала — мне понравилась эта вещица, — показала она кувшинчик.