— Так, а чего? — смутился Калина. — В тесноте, да не в обиде! Должон же я был глянуть, куды тебя эти служилые поволокли. Если чо, пуганул бы их.
— Нас не испугаешь! — возразил Владислав. — Мы ребята бывалые.
— Так, значит, Смугляку ты этот клад не отдавал, Калина? — продолжала расспрашивать Арония. — А кому же? Неужто Ратобору?
— Ещё чего? — отмахнулся Калина. — Больно хитёр он! Обойдётся!
— Что-то у тебя все не такие — один жаден, другой хитёр. А кто ж хорош? — усмехнулся Владислав. — Себе, что ль ты его забрал, Калина?
— Пошто такое говоришь, молодец? На том свете клады не нужны! — посуровел Калина. — Там токмо добрые дела в цене, — вздохнул он.
— Он же призрак, — тихо пояснила Владиславу Арония.
— Не себе я клад взял! А Аронеюшке его сберёг, — пояснил Калина. — Она одна там была с чистой душой. И, может ишо, кладу этому доброе употребление найдёт. А нет — так вдругорядь его закопаю. Пущай себе дальше лежит — меньше лиха из-за него будет.
— Так ить и Полина ж — простая душа, — заметил Михалап. — Ей-то чо ты клад не отдаёшь?
— Вот то-то и есть, что простая, — отмахнулся Калина. — Што она с им делать-то будет? Танцовать в хороводах с изумрудами да яхонтами? Так ей сразу за них душонку-то и вытрясут. Да и…Тут сурьёзные дела решаются, а она всё — сон да сон. Невместно как-то. Да и ей клады без надобностев. И так весела. И потом — она ж не наследница. Тут токо одна Аронеюшка в правах.
— А Ратобора что ж ты отсеял? — невольно перенимая его манеру разговора, спросила Аронея. — Он же этот клад вместе с моей мамой Ариной закрывал.
— За него ты теперь решай, — нахмурился Калина. — Токо не люб он мне!
— Ага, ага! Ишо и женитьбу Аронеюшке предлагал — чтоб весь етот клад себе захапать! — наябедничал Михалап.
— Это правда? Сватался к тебе? — нахмурился Владислав.
Арония потупилась. Она и всерьёз-то это сватовство не принимала. До того ли, когда бабуля пропала?
— А то нет? Кольцо ей предлагал — с брильянтами! Цветами задаривал! — продолжал ябедничать домовой. — А он ить с Явдохой-Полуночницей водился! А та Аронеюшку вовсе убить хотела! Да и медведя Силантия он от чародейки из полона выручил! А тот Аронею едва не уходил на чердаке! Хорошо она, ето, невидимо его с борола. Какой же етот Ратобор жених? Вражина он! Гнать его поганой метлой, а не клад ему давать!
— Правильно! — поддержал его Владислав, сурово поглядывая на девушку.
— Евдокию и Силантия ко мне Смугляк прислал! — возразила Арония. — Ратобор тут не причём!
— А выкрал-то их Ратобор! — упирался Михалап. — Сидели б они у Фаины и дале. И горя б никому не было!
— И я говорю — не люб он мне! Больно хитёр этот Ратобор! — вторил ему Калина.
— Так! Кончай базар! — хлопнул ладошкой по столу Владислав. — А я считаю, что этот клад — достояние государства! Там наверняка очень старинные вещи, исторически они бесценны!
— Они и на деньги — бесценные! — возразил Михалап.
— А где было государство, когда их у наследницы отымали? — спросил Калина.
— Я — государство! — заявил Владислав. — И полиция! И мы там были, когда Аронию из беды надо было выручать! Кто знает, чем бы дело закончилось. Они ж злодеи, эти Смугляк и Ратобор!
— Право слово! — согласился Калина.
— Батюшки мои! Так ето што? Ты заберёшь теперя етнтот клад себе, что ли? — ужаснулся домовой. — Конфискушь? Как ети, большевики — царски ценности?
— А кто ему даст его забрать? Поди найди его теперь, клад-то, коли сможешь! — заявил Калина, сурово глядя на Владислава. — Вот ищо один делильщик объявился! Скоко вас! А я ить думал, что ты друг Аронеюшкин.
— Я — друг, — согласился Владислав. — Конечно — друг! Но, насколько я понял — она сама от енто… этого клада отказалась. А оставлять его вашим злодеям, резона нет. Разве не так? По-моему, пусть уж эти ценности в научных музеях лежат да доброму делу служат.
— Вот пущай она и скажет — куда ентот клад девать да чему он дале служить будет, — решительно заявил Калина.
— Аронеюшка, не будь глуповатой, — прошептал домовой девушке на ухо, — возьми и себе хоть чуток! И лучше — царскими золотыми. Они кучней ложатся.
И тут вдруг в комнате рядом с кофейным столом появился ещё кто-то.
Оказалось, это Ратобор — как был, в светлом костюме, слегка испачканном в лесу. И, всё же, весь из себя импозантный.
— О! — сказал Владислав. — Этот тоже в косметичке сидел, что ли?