– Никифор Михайлович, как звали вашу мать?
Призрак качнулся сильнее, и вслед за ним зашевелились деревья, словно по их верхушкам пробежал ветерок: сначала совсем легкий, затем чуть сильнее, и вот уже поднялся довольно ощутимый ветер, колышущий ветки деревьев и сбрасывающий с них остатки снега.
– Ольга… – донесся до него едва различимый шепот не то призрака, не то потревоженных деревьев.
И вдруг тень мелко задрожала, пугливо отступив на шаг назад. Марк видел, как вздрогнула и Рита, как будто что-то почувствовала. Связь между ним и призраком начала быстро таять.
– Нет! – воскликнул он, ступив вперед, но призрак еще быстрее подался назад, уже касаясь спиной темноты. – Подожди, мне нужно еще что-то… Отчество. Фамилия до замужества. Пожалуйста, помоги мне найти ее! Слышишь? Позови ее, ты же можешь. Скажи, что она нужна мне!
– Вот уж чего я точно не позволю, – раздался сзади незнакомый голос с хорошо различимой насмешкой.
Марк резко обернулся, краем глаза отмечая, что Рита лишь повторяет его действия, голоса она не услышала. Чуть позади него, прислонившись плечом к дереву, стояла рыжеволосая девушка в зеленом пальто. Марк внезапно испытал прилив злости, дающей странную уверенность в себе. Не отдавая отчета своим действиям, он шагнул к ней.
– Что тебе нужно? – зло выпалил он. – Просто скажи мне, что тебе нужно?
Девушка, не переставая улыбаться, пожала плечами. Ему показалось, что она собиралась ответить, но в последний момент передумала. Она насмешливо приподняла красиво очерченные брови. Марк против воли залюбовался ими. Темно-рыжие, чуть темнее волос, они так красиво подчеркивали яркие зеленые глаза. Он представил движение кисти, рисующей их на холсте, и с трудом отогнал видение. Смерть словно гипнотизировала его: в голове начало шуметь, а в глазах потемнело. Он с трудом сделал еще несколько шагов к ней и остановился на расстоянии вытянутой руки. Перед глазами плыли разноцветные круги, образы расплывались, как потекшая акварель, дышать стало тяжело.
– Пожалуйста, – едва слышно попросил он. – Оставь ее.
Девушка несколько долгих секунд сверлила его взглядом колдовских глаз, которые он чувствовал, но не видел, а потом неожиданно ринулась ему навстречу. Она прошла сквозь него, и Марк почувствовал, как остановилось дыхание.
– Глупец! – раздался сзади ее голос. – Я думала, ты понял!
Она вернулась обратно, опять пройдя через него. Сердце пропустило удар, а в груди разгорелся огонь. Марк попытался схватиться за что-нибудь, но руки ощутили лишь пустоту. Ноги подогнулись, и он рухнул в снег.
– Даже не пытайся больше никого вызывать, – прошептал возле самого уха грозный голос.
– Почему? – едва слышно спросил он. Снег забивался в рот и нос, не давая ни говорить, ни дышать.
– Я не позволю.
– Постой.
Вспышка в голове на мгновение ослепила его, а затем все вдруг исчезло: и голос, и огонь в груди, и даже связь с призраком, которую он все еще чувствовал до последнего.
* * *
За те несколько секунд, показавшиеся Рите вечностью, что она бежала к Марку, она успела смертельно перепугаться и возненавидеть себя. Он говорил с кем-то другим, не с ее прадедом, ведь тот, насколько она поняла, стоял за ее спиной, а потом внезапно дернулся и упал лицом в снег, больше не шевелясь. Больше всего Рита боялась обнаружить его без призраков жизни. Что она будет делать в таком случае, она не знала. Конечно же, первой ее мыслью было именно спасти, ведь она может, и если тратить свой дар не на него, то на кого же еще? Но затем она подумала и кое о чем другом: а что если она права в своих выводах? Что если Смерть пришла за ней, потому что ей осталось сделать последний шаг? Еще раз воспользуется даром – и умрет. Как же тогда Соня? Разве не должна Рита в первую очередь думать о ней? Что если ей остался даже не шаг, а полшага? Она не спасет Марка и погибнет сама. Может ли она допустить, чтобы Соня потеряла обоих родителей разом, как когда-то она? Конечно же, нет. Но Марк?..
Все эти мысли со скоростью света сменяли друг друга в то время, пока Рита добиралась до Марка, и когда она рухнула рядом с ним на колени и обнаружила, что он дышит, она внезапно разрыдалась.
Марк медленно повернул к ней голову, с трудом приоткрыв глаза и тяжело дыша.
– Рит, – хрипло произнес он, выплевывая снег, забившийся в рот и нос, – Рит, ты чего?
Она продолжала плакать, горько, навзрыд, не сдерживая себя, как не плакала уже очень, очень давно. Возможно, с самого детства. Снег промочил джинсы, гладя холодом колени, но она не замечала этого.