Нельзя было задерживаться, но взгляд, кстати, упал на пугающую шкатулку, что в ту роковую ночь оказалась у Эрвиса, а после, самым бесстыжим образом, у меня. Ее содержимое прихватила также. А вдруг повезёт!
Теяда оказалась там же, только теперь сидела, забившись в угол кухни, и тихо плакала.
Плакала она и тогда, когда спасительный цветок оказался на ее коленях, плакала, когда там же оказались опасные и просто редкие бутылочки из шкатулки, плакала, когда трясущимися руками, готовила зелье. И после, когда к посеревшему личику Леи начали возвращаться краски, а редкое тяжёлое дыхание сменилось размеренным и спокойным. Плакала, наверное, и всю ночь у ее кровати, целуя маленькие ручки и шепча слова благодарности. Но это уже только догадки, когда кризис прошел, я тихо ушла спать, чтобы много позже открыть глаза с чувством, что проспала не меньше суток.
О неприятных событиях ночи напомнили осколки, что укоряюще поблескивали в полуденных лучах.
Жалела ли? Нет. Однако, грудь жгло болью, но эта была правильная боль, нужная, как бы говорящая, что необходимо перетерпеть, ещё немного и станет легче. Так ведь бывает, перед выздоровлением всегда наступает кризис, болезнь как бы из последних сил предпринимает отчаянные попытки, сломить сопротивление. Но нельзя давать слабину, когда освобождение так близко, и, вздернув сонный носик повыше, решительно переступила кучку прозрачного стекла, покидая комнату, чтобы вернуться с совком и все тщательно и аккуратно убрать, а после отправится на кухню и навести порядок там.
В итоге весь день посвятила трудотерапии.
Что поможет отвлечься лучше, чем старая добрая уборка?!
Ни одна соринка не пролетела мимо, ни один комочек пыли не укрылся от меня в труднодоступном месте. Благо, сегодня начиналась ярмарка, а, значит, ближайшие несколько дней я могла позволить себе заниматься всем, чем пожелаю.
Когда окончательная победа над бытом осталась за мной, приняла расслабляющую ванну и отправилась проведать больную, захватив с собой шкатулку, решив, что мне она, в принципе, без надобности, травить никого в ближайшее время не собиралась, лишать памяти вроде тоже, а Тея без сомнения найдет столь редкой коллекции применение.
***
В комнате Леардо было тихо, только в приоткрытое окно, тревожа тонкую батистовую занавеску, вечерний ветерок приносил звуки народных гуляний, в которые плавно перетекла ярмарка.
Честно сказать, я не была здесь частым гостем, быть может, поэтому каждый раз удивлялась тому контрасту, что составляли интерьер комнаты и его хозяйка.
Нежные светло-желтые обои в мелкий, немного наивный цветочек, напоминающий незабудки, и воздушная белая мебель с тонкими резными ножками на их фоне никак не вязались с образом молчаливой, неулыбчивой девочки с грустными серыми, как дождливое небо, глазами, в которых светилась мудрость, не свойственная столь ранним летам.
Ей было тринадцать, но в силу своей тщедушности, выглядела она не старше десяти, а нынче и подавно. Ее маленькое тельце просто терялось среди белого царства одеял и подушек.
Хотя этим она походила на мать. Увидев их вместе впервые, была уверена, что девочки сестры.
Уже после, одним из уютных вечеров, что своим домашним теплом располагают к задушевным беседам, Теяда рассказала, как совсем молоденькой девочкой по глупости сбежала из дома, что располагался вблизи столицы Западного Саммерхана – страны лесных эльфов, влюбившись в гостившего в тех краях Сумеречного лорда, который, что неудивительно, наигравшись в светлые чувства, бросил глупышку, не забыв оставить ей на память годовалую малышку. Возвращаться к родителям не позволила гордость, они бы, возможно, и простили, вот только такое пятно на репутации уважаемых лекарей чувствительно бы сказалось на их деле, слишком уж принципиальна эта раса к вопросам чистоты крови. Поэтому, продав все подарки нерадивого папаши, благо товарищ оказался не жадным, да помыкавшись по разным городам и веся, девушка осела в Восточном приграничье Империи, купив небольшой домик и открыв свою лавку. Конечно, одной приходилось нелегко, только, имея такой не самый удачный опыт, о новых отношениях даже не помышляла, всю нерастраченную любовь и заботу перенося на свою девочку, временами даже чересчур ее опекая.
Вот и сейчас, приговаривая какие-то ласковые слова, Теяда кормила дочку с ложечки, умудряясь попеременно подтыкать одеяло, проверять температуру и поправлять ночное платье.