- Я тоже, - пожала плечами, - Ну, так вперед!
И снова весело рассмеявшись, мы уверенно вступили на главную площадь, вливаясь в шумную яркую атмосферу праздника и веселья.
***
Как же плохо…
Тяжело покосилась на недружелюбно дымящееся и похлюпывающее зелеными пузырьками пойло, стоящее на краю столешницы, наверное, пятое по счету, и гулко сглотнула подкатившую тошноту. Оно давно бы могло принести спасительное облегчение, раз и навсегда прекратив мои мучения, но действовать нужно было быстро, в пару глотков влив в себя напиток, пока тот не успел остыть. Только каждый раз, трясущимися руками поднося зловещий сосуд к лицу, я пассовала, когда пары резким зловонием устремлялись мне в нос.
Содержимое кружки в очередной раз вздулось, рождая из себя самый крупный пузырь, стремящийся выбраться за надежно сдерживающие рамки, а после со звонким чмоком, лопнул, зелье затихло, мгновенно меняя цвет с грязно-зеленого на кофейно-коричневый, приходя в негодность. И мне оставалось опять выплеснуть его, вздыхая о своем малодушии и мирясь с непроходящей головной болью. Но уже через полчаса выдержка оставляла, а руки тянулись за новой порцией.
Наверное, с десятой попытки я это сделала. Организм был настолько измотан, что отчаянно просил об избавлении, не предоставляя выбора и не гнушаясь любых методов. Когда бурлящая жидкость, полилась по горлу, оставляя по мере своего движения мерзкий привкус болотной тины, жалобно взвыла, из последних сил сдерживая рвотные позывы и прощаясь с этим жестоким миром. На глазах выступили слезы, а все тело будто прошило сотней тысяч невидимых игл. Через пару мучительных секунд все закончилось.
- Фух! Наконец-то! – выдохнула, когда очередное движение не принесло с собой той ноющей, тягучей боли, преследовавшей с момента пробуждения, благо, в своей постели.
Судя по самочувствию и полному отсутствию понимания, как я в ней оказалась, сделала вывод – праздник удался.
День выдался, к счастью, спокойный, голова уже практически прояснилась, поэтому решила не упускать возможность и все силы бросить на воспоминания о событиях вечера.
Они присутствовали, но как-то эпизодически, даже можно сказать редкими вспышками. Нет, начало я помнила прекрасно, но ровно до странного знакомства.
- Красавицы! Не проходите мимо! Я просто не могу отпустить Вас! – дорогу нам преградил здоровенный рогатый мужик, полностью лишая возможности, каким-либо образом его обойти. - Такие нимфы достойны лучшего вина, что производят в Империи. А что может быть лучше минойской сливовицы?! Заметить не успели, как в наших руках оказались бокалы, где заманчиво перекатывалась кровавого цвета жидкость, дурманя своим фруктовым ароматом. Искушение, сделать хотя бы глоток, покатать его на языке, чтобы лучше раскрыть притаившийся внутри ноты, было велико, но, с трудом пересилив соблазн, почти синхронно протянули их обратно.
Наша попытка отказаться вызвала у торговца коварную ухмылку, при виде которой змей искуситель показался бы безобидным ужиком. Не желая принимать такой расклад, он отрицательно покачал головой и игриво мурлыкнул:
- Угощаю! За прекрасных незнакомок! До дна! – а после сразу осушил свой бокал, словно демонстрируя, что нам опасаться нечего.
И мы сдались, нерешительно поднося вино к губам.
Сливовица действительно оказалась божественна, игриво щелкая воздушными пузырьками, она растекалась сладкой патокой, сводя с ума вкусовые рецепторы, не оставляя ни единого шанса остановиться до последней капли.
Груз проблем, привычно устроившийся на моих плечах, под спешным бегом волнующего напитка по венам, начал таять, давая простор подоспевшему облегчению.
Лицо опалило приятным румянцем и захотелось смеяться, но не мучительно натянуто, а совершенно искренне, свободно.
В руках, меж тем, приятной тяжестью устроился новый бокал, и жизнь заиграла яркими красками.
- Сумрачного вечера, дамы! – знакомый голос вмешался в нашу дегустацию, грозившую перерасти в банальную пьянку.
- Мрачной ночи, лорд Верон! - поприветствовали хором главу сыска Гилеи, счастливо улыбаясь.
С Теей-то понятно, ее глаза рядом с этим лордом всегда загорались подобно двум ночным звёздочкам, а девичьи щёчки трогательно розовели. Отсутствие же моей учтивой сдержанности должно было насторожить и охладить задор, но нет. Тогда капитан Верон растерял для меня весь ареол угрозы и показался невероятно милым. Впрочем, это не удивляло, закрученные рога, стоящего рядом мужчины, казались мне тоже очень милыми, а сам он невероятно мужественным, и даже мелодичное цоканье внезапно обнаружившиеся копыт ни капли не смущало, если только немного хвост, снова и снова норовивший обвиться вокруг моей талии, но каждый раз получавший по наглой мохнатой кисточке.