Не удержалась и все же легла на землю, прикрыв глаза, вслушиваясь вновь в льющийся негромко печальный голос, пропуская его через свое сердце:
- Шло третье столетие, как последний повелителей империи демонов Циррата был свергнут в результате позорного заговора. Время, когда многочисленные кровопролитные воины и междоусобицы ослабляли страну, заставляя вновь и вновь совершать набеги на территории других народов. Попытка вверить правление власти сената с треском провалилась ещё к концу первой сотни, и на протяжении уже многих лет шли поиски достойных кандидатов на пылящийся трон, да только кольцо властелина, что по легенде помогало контролировать силу главному демону и усмирять чересчур буйный нрав некоторых рас, бесследно пропало вместе с телом своего хозяина.
Шло третье столетие, как страна потеряла единство, а жажда крови замутнила разумы многих великих в прошлом кланов, но все равно, это было замечательное время. Я была молода, красива и, самое главное, я была жива.
Моя раса – илки - относилась к безобидным демонам, мы не ели вашего мяса, не ели себе подобных, лишь иногда, позволяя, подпитываться себе чужими эмоциями. Мы даже не обладали каким-то сильным колдовством, хотя и считались одаренными магической искрой. Если сказать в общих чертах, наша раса стояла на нижних ступенях великой демонической иерархии, неудивительно, что другие более сильные кланы нас просто презирали.
Он же стоял на самой ее вершине – Раш-Хан. Представитель одного из древнейших кланов, сын вождя. Ему пророчили власть, пустующий трон. Он должен был пройти обряд и войти в историю, как демон, сумевший вновь вернуть покой и единство в наш мир.
Между нами зияла бездонная пропасть, но мы были молоды, влюблены и готовы преодолеть все преграды.
Накануне ритуала он сильно поссорился из-за нашей связи с отцом, конечно, никто бы не одобрил такой мезольянс. В итоге, вспылив, отказался от участия в обряде. И мы сбежали, однако, уйти от погони не удалось, завязался бой, и, несмотря на то, что мой избранник был лучшим войном клана, нас схватили, взяв количеством.
Очнулась я на каменных плитах святилища Ратур, там, где со времен зарождения жизни происходили все важнейшие таинства нашего мира. Горели факелы, заставляя кристаллы альманита сверкать, подобно драгоценным украшениям, придавая еще больше торжественности обстановки, и мне была уготована не самая лучшая участь на этом празднике жизни – роль жертвы, той, чья кровь прольётся, питая священный огонь наших предков, та, чье сердце должно перестать биться, ознаменовав своим безмолвием приход нового Повелителя.
Он вошёл под своды грота уверенной походкой, просто излучая решимость, получить то, что принадлежит ему по праву сильнейшего. Холодный и отстранённый, но только до момента, пока не встретились наши глаза.
Все стало ясно без слов, такого поворота, мужчина не ожидал, лишь горько усмехнувшись коварству замысла – моя смерть должна стать наказанием за непослушание.
Сердце дрожало, загнанной птицей, видела по глазам, он не сделает этот шаг, обрекая себя на мучительную гибель, ведь вокруг его шеи с каждым мгновением промедления всё туже сжималось кольцо магической клятвы, поэтому схватила кинжал, что покоился рядом с моею рукой и, закусив губу до крови, полоснула себя по вене. Первые капли коснулись поверхности чаши, и ему не оставалась ничего другого, как произнести церемониальные слова.
Стоит ли говорить, что первую часть ритуала – укрощение силы, он преодолел играючи, даже не запыхавшись. Проблема закралась после, когда первородная магия ворвалась в его тело, оплетая нутро своей сетью, пропитывая собой все частички его существа. Ее оказалось слишком много, он не справлялся, изменения в его теле, лежащем на священных землях Ратура, были слишком стремительны, организм не мог так быстро подстроиться под них, и мужчина заживо сгорал изнутри.
Знаешь ли ты, какая это мука, видеть, как тот, что украл твое сердце, стал твоим воздухом, мучительно умирает на твоих глазах, а ты стоишь, давясь рыданиями, и ничем не можешь ему помочь?!
Но я знала, ведь илки испокон веков считались хранителями традиций, лучше нас обряды и таинства не знал никто.
Не думая больше ни секунды, я упала пред ним на колени, сплетая наши руки, жар его тело нещадно жалил, оставляя на моей нежной коже ожоги, но мне было все равно, мои губы уже шептали запретные для нас слова, соединяя наши судьбы: