Но после вечера наступает ночь, мягкой поступью черного кота пробираясь по крышам, заглядывая в окна янтарным светом кошачьих звёздочек-глаз. А с нею пробирающий до костей холод одиночества. Кто-то спасается от него под одеялом, сбегая в страну грёз. Кто-то греется в объятиях друг друга, разжигая жаркие костры поцелуями. А кто-то не боится остаться наедине с собою, потому что сердце с разумом живут в гармонии, и страшные ночные монстры-мысли тогда ни капли не страшны.
Себя всегда я относила к последним. Гармония моих чувств была, конечно, страноватая, больше похожая на тоталитарный контроль холодного разума над безвольным сердцем, но всех устраивала, а в этом мире моя жизнь пошла наперекосяк.
Дезориентированный переменами разум совсем чуть-чуть ослабил поводок, а сердце же на всю катушку использовало предоставившуюся возможность и, вкусив свободы, отказывалось подчиняться, сорвав намордник и огрызаясь с усердием трудного подростка.
- Это для твоего же благо, - заверял разум, плавно подводя сбоку ловчюю петлю.
Но сердце угрожающе щерилось, не желая больше, сидеть на привязи и жить по чьей-то указке.
- Глупое! Уже забыло! - вскрикивал в отчаянии. - Не надо никого в себя впускать! Тебе же снова сделают больно. Уж я-то знаю! Всегда так происходит. Одни предав, другие - не в силах побороть зов времени, уходят все. Итог один! - зло сплюнув и откинув поводок, - А поступай, как знаешь! Само же приползешь!
И вот теперь, роняя слёзные градины, оно, блуднОе и побитое чужими играми, само вложило в протянутую руку поводок, и, смиренно забившись в уголок, беззвучно рыдало в колени.
- Ну-ну, полноте! Пройдёт, - приговаривал рассудок, сажая на цепь потолще и ободряюще похлопывая по сникшему плечу, - Так даже лучше, ты станешь, жёстче и хитрее.
Он отпустил меня. Нашел другую. И, видно, счастлив. Все получилось, как я и хотела, но отчего-то этому была не рада. Уж больно быстро, да горшок его словам, хотя какая разница, одной проблемой меньше.
А мне бы стоило уже подумать о своем месте здесь и будущем, чем придаваться глупому унынию. Хотя конкретно сейчас, хотелось просто, как можно скорее, сбежать отсюда, спрятаться, забыться.
Взгляд сам собой упал на папку с серебряным тиснением "САМ", руки не дрогнули, ее раскрыв, разум, незамутненный лишними эмоциями, моментально включился в работу, активно анализируя поступающую информацию, ища выгоду, и, заодно, подвох.
На первый взгляд, все было чисто. Второй и третий тоже не выявили ничего.
В конце бумаг маячила приписка: "Если абитуриент согласен с правилами и условиями обучения, для заключения контракта следует определиться с выбором факультета и подписать."
Согласна ли? А что тянуть?! В конце концов, мне все равно нужно туда попасть. Выбрав в нижеследующем перечне факультет артефакторики, я оставила размашистую закорючку. Кто ж знал, что в ту же секунду настроенные портал стремительно перенесёт меня в новую жизнь.
Эпилог
Я стояла у окна в кабинете директора, ожидая, его приход. Роскошная обстановка помещения меня мало интересовала, кабинет, как кабинет, все они похожи меж собой. Огромный стол добротного дерева, внушительный стеллаж, заставленный по вкусу своего хозяина, пара стульев и так по мелочи - картины, статуэтки вазы... Что интересного? Другое дело, вид за стеклом. Он открывался прекрасный - скалистый берег, избалованный ласками споро набегающих раскатистых волн.
Резвые чайки, закладывая широкие виражи, раз за разом бросались камнем воду, поднимая фонтаны серых брызг, вырываясь из глубины с очередной невезучей жертвой в клюве.
Море слегка начинало штормить, серое небо заволокло тяжёлыми тучами. Нет-нет, а занимался противный мелкий дождь.
Однако мне все нравилось. Погода в этот день, как никогда, отражала ту унылость, что господствовала у меня в душе.
О том, что здесь, я не жалела, хотя и была немного озадачена.
Переместившись, оказалась в роскошных покоях, ничуть не уступающих выделенным мне во дворце. А вот тот факт, что не взяла своих вещей и не предупредила о своем решении, немного огорчал.
Хотя, наверное, напрасно. Знающий и Дориан, конечно, все поймут. А вещи, что были мне действительно ценны, остались в восточном приграничье Империи. Их так и не смогла забрать, отправиться туда не дали, позволив, лишь отправить Тее весточку, что я жива.
Да и ни к чему они здесь были, если только для душевного спокойствия. Все, что могло мне понадобится, уже хранилось в назначенных покоях. Начиная, от ромашкового чая и трусов моего размера и, заканчивая, рабочими инструментами и реагентами. Это и казалось странным, навевая в сотый раз мысли о подвохе. Паранойя, подозрительно оглядывая все шкафы и ящечки в столах, била себя в грудь, что, мол, она не она, если это не хитро спланированная ловушка. Но доказательств не было, а приводимые доводы были косвенные.