Кавалер попался не из болтливых, я бы даже сказала, та ещё бука. На все мои попытки посеять хоть какие-то ростки беседы, темнокожий красавец бурчал что-то неразборчиво себе в галстук и сверкал на меня своими голубыми по-кошачьи бликующими глазами. Выбора мне не оставили, выбор был очевиден, поизучав своего партнера взглядом прожженного этнолога-физиогномика, милостливо разрешила себе забить на него и уделить внимание происходящему в зале.
А посмотреть было на что, та золотая рыбка, что крутилась вокруг нас с Его Высочеством, таки добилась его приглашения на вальс и теперь освещала мир своей счастливой улыбкой через три танцующих пары.
Император о чем-то переговаривался с советником, и во время праздника нет властителю покоя, тем временем его милейшая супруга в окружении таких же наиприятнейших товарок самоотверженно, не жалея себя, можно сказать, промывали очередной жертве к.... карму, надеюсь, не мне.
В разноцветной суете бала замечаю и вернувшегося Рошшарда в обществе некой леди, неожиданно открывающегося мне в другом свете. Происходящее становится для меня в некотором роде потрясением. Взгляд лорда ловит каждое движение собеседницы, улыбка - океан нежности и щемящей грусти, и только слепец не увидит чувство, что сжигает мужчину изнутри. Мной овладевает смущение, словно ненамеренно узнала что-то сокровенное, раскрыла чужую слабость. И горько всматриваться в нежное женское личико и не находить взаимного влечения, лишь дружеское участие.
Пытаюсь прогнать зарождающееся сочувствие вгрызающееся в моё сердце. Каким бы противоречивым не было наше общение с Рошшардом, уверена точно в одном, что не хочу унижать его жалостью, пусть даже скрытой от него.
Стремясь избавиться от всё-таки слегка овладевшей мною меланхолии, по окончанию танца разживаюсь вином. Три глотка и улыбка - лучшее средство от тоскливой накипи на сердце.
***
В разгар вечера гостям внезапно предлагают слегка отвлечься от танцев и отдохнуть от непрерывно звучащей музыки. И вся достопочтенная публика подобно бурному потоку устремляется к приветливо открытым выходам на широкую терассу, огороженную мраморной балюстрадой, часть нелюдей, несумевших разместиться на площадке, спускается в Сад, кто-то замирает прямо на парадной монументальной лестнице.
Ночной ветерок приветливым щенком набрасывается на горящие щеки, облизывая их и игриво путаясь в волосах. Звуки кажутся слегка приглушенными, как всегда бывает, после шумного помещения. Только ощутив бодрящую свежесть понимаю, как мне не хватало воздуха в зале, дыша полной грудью, закрываю глаза, чтобы под восхищенные вскрики, распахнув, узреть невероятное зрелище.
В небо послушные воле венценосной руки, пульсируя и кружась, хаотично взлетая и опускаясь, устремляются сферы, похожие на те, что освещают дорожки сада. Чтобы почти затерявшись на фоне серебристого холода звёзд в один момент взорваться сверхновой, разливаясь во мраке выси сияющей занавесью Авроры.
И снова взмах руки, вспышка и мириады огоньков снежинками неспешно спускаются, причудливо замирая.
Движение и средь повисших искорок взметаются сотни разноцветных бабочек, причудливо огибая их и рассыпая в полёте мерцающую быстро тающую пыльцу.
Стою восторженная, открыв рот. Эмоции захлестывают, переполняя и изливаясь робко скользящими по щекам слезинками восхищения. Вы когда-нибудь плакали от счастья? Умиления? Быть может, глядя на первые шаги своего малыша, что неуклюже раскачивается, падает, но все же снова поднимается, доверчиво с улыбкой полной искреннего обожания протягивает ручки, стремясь на встречу к Вам всем сердцем? Или, случайно услышав песню, замирали ли от силы голоса исполнителя, проникающей под кожу, растекающейся мурашками по телу, находящей отклик в Вашей душе? А может, в один из дней поднимая голову к небу, узрев волшебную красоту окружающего мира, благодарили ли небеса, за возможность видеть, дышать, просто быть здесь и сейчас?
В этот момент я просто была, без лишних мыслей любуясь танцующим хороводом.
Из пестрого великолепия заметно выделялось одно насекомое черное, как сама ночь, шелковистое, слегка припудренное золотистой пылью. Казалось, что полет ее более грациозен, более размерен, несколько ленив. Заворожено наблюдаю за взмахами продолговатых крыльев и по-детски доверчиво протягиваю ладошки. Что удивительно, красавица выбивается из своей группы и уверенно опускается на них, вытягиваясь в линию и щекоча пальцы цепкими тонкими лапками. Затаив дыхание, боюсь спугнуть гостью, что снова кокетливо, чуть подрагивая, расправляет свое антрацитовое богатство. Поднимаю глаза в поисках, с кем бы поделиться своей маленькой радостью, чтобы встретиться с изумленными взглядами стоящей поблизости притихшей знати, перевожу взор на улыбающееся лицо своего наставника, чья реакции отличается от других. Мужчина, словно только ожидающий этого, негромко произносит загадочное: