19.04.2008 Прошлая ночь была самая ужасная на моей памяти. Вчера я отправился вместе с *** в стационар. По моей просьбе ему выделили палату напротив поста медсестры. Палату номер «6» держали пустой для привилегированных пациентов. Но чаще в ней отсыпались наркологи из отделения выше этажом, которые периодически примеряли на себя слабости своих же пациентов. *** настоял, чтобы ему дали такую же одежду, в которой ходят пациенты. И хоть я говорил, что это вовсе не обязательно, он сказал, что не взял с собой домашней одежды и выбора у меня, в общем-то, нет. Еще он попросил лист бумаги и ручку. Я решил, что такой цивилизованный человек не будет перерезать сонную артерию шариковой ручкой, и выделил ему канцтовары из своих запасов. В тот момент я видел его живым в последний раз. Около полуночи меня разбудила медсестра. По опухшему лицу (недовольная мордочка сбоку на полях) было видно, что ее тоже разбудили против воли. - Этот ваш… - она широко зевнула, - просил срочно… - она дозевала, - передать. Очень просил. Чуть ли не умолял. Когда я услышал, как скрипнуло ее кресло на посту, звук которого я выучил за столько лет работы, я стал читать. Я узнал почерк «этого моего», как сказала дорогая медсестра. (К следующей странице был приклеен листок А4, свернутый пополам. Во всей видимости, ксерокопия того листа, который профессор получил в ту ночь)
От *** Уважаемый профессор. Хотел напоследок поделиться с вами некоторыми моими мыслями. Вы, как человек образованный, наверняка слышали об обрядах инициации, которые существуют даже в цивилизованном обществе, только в более мягкой, можно сказать ОЧЕЛОВЕЧЕННОЙ, форме. Однако тот, кто сегодня явится за мной, принадлежит другому миру – древнему и дикому. В последнем сне медведь, принявший человеческий облик, прежде, чем вырвать мое сердце, снял маску. Передо мной возникло мое же лицо, только молодое. Даже моложе, чем я сейчас. В своих чертах я видел и что-то чужое. Какое-то рептилье спокойствие, безразличие хищных глаз. Красные сосуды в белках (уж простите, я забыл, как это будет по-вашему, по-медицинскому) глаз закручивались вокруг радужки, как та красная лента, что проникла в мою грудь восемнадцать лет и девять месяцев назад. Трудно было не заметить моего родства с тем, кто являлся ко мне в облике медведя столько ночей. Именно сегодня явится мой восемнадцатилетний сын, которого родила шаманка. Он явится, чтобы пройти инициацию. Стать мужчиной. Он явится, чтобы забрать силу отца, которую тому даровала мать. Должно быть, тот отвар подготовил к ритуалу не столько мой дух, сколько тело. Иначе, как объяснить, что зачатие произошло с первого раза да еще и в таких диких условиях? Сын - мой и шаманки - явится сегодня, чтобы вырвать сердце отца и забрать то, что даровало мне молодость, а вместе с ней и силу. Сын победивший отца, займет место возле матери, как это сделали другие. Волк, Бык, Лис, Козел, Орел, Сова. А теперь и Медведь. Кстати, я вас обманул. Когда вы спросили меня, есть ли еще какие-то подробности, о которых я бы мог вам сообщить, я сказал, что больше сказать нечего. На самом деле, чем ближе я подбирался к тому самому медведю во сне, тем отчетливей видел самого себя. Сначала на моих ногах оказались тапочки. Я решил, что это тапочки, какие выдают в гостиницах или поездах, а затем на мне появилась одежда: серая, застиранная. Я подумал, что то была пижама. Теперь же, сидя в тапочках и такой же вот серой пижаме, я понимаю, во что был одет. Это облачение целиком я увидел только вчера во сне, а теперь я сам сижу в нем и пишу вам. Лично мне очевидно, что эта ночь будет для меня последняя, а потому я закрою дверь, чтобы никто случайно не пострадал от того, что вот-вот произойдет. Прошу вас, не стоит спешить мне на помощь, ведь для меня все было кончено еще тогда, в пещере. Спасибо, что выслушали мою историю. Не знаю, поверили вы мне или нет, но если не поверили, то вы очень скоро убедитесь в правдивости моих слов.
Сразу, как дочитал записку, я отправился в палату. Еще на полпути я услышал звук бьющегося стекла. Медсестра позвала санитаров, и, когда я добежал до палаты, рядом с дверьми уже стояли два крепких студента, что подрабатывали у нас. Они тщетно пытались открыть дверь: что-то подпирало ее изнутри. Из-за двери же доносился звук борьбы. Я слышал голос ***, а еще слышал настоящий звериный рев. Медвежий рев. Медсестра спряталась за постом и начала звонить в милицию. Мы с санитарами попытались высадить дверь. Когда мы сорвали петли, звуки борьбы прекратились. Первым вошел один из санитаров, но он тут же выскочил с круглыми от страха глазами. Он только вскрикнул, как мне показалось: «Медведь!» Тогда я заглянул в палату. Свет не горел. На дальней кровати лежал лицом вниз ***, вторая кровать стояла у входа – это она мешала нам войти. Осколки стекла лежали на полу. В них отражалась луна, которую мне не было видно сквозь разбитое окно. На подоконнике сидел человек. За длинными волосами я не видел лица, тело его скрывало какое-то рванье, похожее на одежду человека, повидавшего ледниковый период. Он был больше и крепче каждого из нас. Даже через комнату мы ощутили запах идущий от него – настоящая животная вонь. Когда второй санитар вошел в палату, этот человек выпрыгнул в окно. А когда мы подбежали к окну, его уже не было. Кто-то из санитаров перевернул пациента. Слева от грудины у него зияла дыра, а из нее что-то торчало. Когда мы включили свет, я увидел, что это был деревянный идол, изображающий человека с головой медведя. Что поразило больше всего, так это то, что передо мной лежал труп старика. Я узнавал черты ***, но теперь он выглядел на возраст, указанный в паспорте. Мы проверили все палаты, особенно неспокойные. Все были на месте. Человек, который совершил это, пришел извне и туда же ушел.