Мне не так больно и я хоть с усилиями, но могу посещать ванную комнату, причем по первому требованию. Впервые, когда в мое поле зрения попало зеркало, висевшее над раковиной, я едва сдержала себя, чтоб не разорвать повязку и убедиться в том, что ИХ в самом деле больше нет. Но все же сумела устоять. К тому же под слоем бинтов я не заметила никаких неестественных выпуклостей. Не сегодня, завтра, мне разрешат покинуть клинку и уже дома я смогу разглядывать себя сколько угодно.
Несколько раз Алия заглядывала ко мне то со шприцом, то с баночкой, то с ватной палочкой, беря разные жидкости из моего послеоперационного организма на очередные анализы. Говорит, им нужно убедиться, что все во мне функционирует не хуже, чем до операции, и нет никаких воспалительных процессов.
От степени заживления моих ран, Алия тоже пришла в полный восторг. Она отказывалась верить собственным глазам, как сама комментировала подобное. Но, думаю, совсем недавно своими глазами ей пришлось поверить и в более невероятное. При всем этом, изменения произошедшие в ее поведении оставались прежними - она старалась не смотреть мне в глаза, хотя и извинилась за реплику о серых каплях, и всем своим внешним видом демонстрировала крайнюю степень страха и вины. Но, Алия молчала, а напрашиваться к ней в душу, у меня нет никакого желания, со своей бы разобраться.
Днями напролет только то и делаю, что ем и сплю, радуясь тому, что этих дней не так уж и много. Большего никто от меня не требует.
В день до моей выписки Алия входит ко мне со слезами в глазах и низко опущенной головой. Я сижу в кресле. Дышу свежим воздухом. Слушаю птичьи переклички, доносящиеся из окна. Вдыхаю озон, которым наполнено все пространство улицы. Тучи сгущаются и, похоже, совсем скоро вновь наступает сезон дождей. Ненадолго же хватило небес.
- Я просила его не делать этого, но… кто же меня послушает. - Практически сходу начинает Алия.
- Ты о чем, Алия? - откровенно ничего не понимаю, но сердце начинает биться быстрее.
Девушка продолжает дрожащим от волнения голосом.
- Уверена, если я сейчас открою рот, завтра передо мной закроют двери все приличные клиники, да и государственные медицинские учреждения тоже. Никто не хочет брать на работу не достаточно преданных людей но… - Судорожно сжимая одну руку в другой, Алия и сейчас не желает смотреть на меня. Ее взгляд предпочитает тщательно контролировать движение пальцев своих рук.
Она подходит к моей койке и безжизненно присаживается на ее край.
Любопытно - что дальше?
- Сара, я считаю, что если от нас руководство требует преданности, порядочности и культуры, оно обязано следовать подобным правилам еще старательнее, но…
Не смотря на то, что на сегодня была назначена моя выписка, и раны на спине успешно затянулись, в этот миг особенно остро чувствую себя одной из мух, которым дети бездумно, забавы ради, отрывают крылья. Я физически ощущаю, как кто-то усердно дергает меня за отсутствующие конечности, причиняя тем самым боль, которой я давно уже не испытывала. Общество Алии моментально превращается в пытку.
Не могу смотреть на чужие слезы, когда самой хочется завыть.
- Алия, прости, но к чему мне эти разговоры о твоей работе? - но я все же не могу оставаться равнодушной и прогнать девушку, которая все это время так исправно справлялась со своими обязанностями. Хотя мне безумно хочется выставить ее за дверь. - У тебя что-то случилось?
- Я просила его не поступать так… я ревела… я умоляла поставить себя на ваше место но…
Вспоминание обо мне в этой бессвязной речи заставляет взять себя в руки.
- Алия, я повторюсь - ты это о чем?
Сидящая на моей больничной койке девушка закрывает лицо ладонями, но не замолкает, хотя и не дает ответа.
- Я просила… Нельзя так. Это не по-человечески. Это жестоко… Это ваше право, даже если вы хотите стать одной «ИЗ», а не оставаться единственной.
Подобная картина раздражает, психика не выдерживает.
- Черт возьми, Алия, соберись и внятно ответь мне на вопрос - что происходит? Или оставь меня наедине с собственными драмами.
Девушка открывает лицо, и я вижу красные белки глаз. Лишь на секунду она взглянула на меня, и вновь опустила их. Алия встает. Ее правая рука ныряет в глубокий карман униформы, левой она вытирает слезы. Молча девушка протягивает мне какой-то листок то ли газеты, то ли журнала, свернутый в прямоугольник не меньше десяти раз.
Продолжая сохранять тишину, беру предложенную бумагу. Вопросительно смотрю на Алию.
- Телевизор вы, на сколько я знаю, ни разу не включали, а это… Разверните и простите меня, но я должна была вам это показать прежде чем… прежде… прежде чем вам придется столкнуться с этим сразу за нашими стенами.
Слова Алии еще бредовее, чем в начале нашей беседы. Ничего не понимая, принимаюсь разворачивать бумажку. Сама же девушка даже не пытается унять слезы, то и дело, растирая их ладошками по щекам. Отмечаю про себя, что ей это не идет - фарфоровые куклы, как я полагала, менее эмоциональны.
Несколько движений пальцев и-и-и… Пришла моя очередь не верить собственным глазам.
Сердце упало в пятки. Фантомные крылья яростно затрепетали. Дыхание остановилось.
Заголовок, в самом верху глянцевой страницы гласит:
«ЧУДЕСА ИЛИ МУТАЦИИ?»
Дальше серия моих снимков «до», «за несколько минут», «после». До - три фотографии меня, сделанные доктором Шульцем в его кабинете, те самые, которые он так любезно демонстрировал мне, пытаясь уговорить отказаться от операции. За несколько минут - я лежу на операционном столе, уже под наркозом, таких фотографий тоже три, при этом кто-то вместо меня управляет все еще МОИМИ крыльями, будто тряпками какими, то расправляя их, то складывая, то просто поднимая вверх. После - мое тело по-прежнему обездвижено, но вместо двух красивых, хоть и посторонних конечностей, два ужасных воспаленных шрама. Подобное фото одно, второе - снятые отдельно от меня МОИ ампутированные конечности. ОНИ на несколько тонов темнее и больше не переливаются, в них больше нет никакого величия - ОНИ мертвы.
Слишком резко меня прибивает неподъемный груз предательства и непонимания.
Из контекста в целую страницу сенсационной статьи, мозг вырывает только самые звонкие цитаты:
«Звезда спорта обратилась в клинику пластической хирургии вовсе не за четвертым размером груди…»
«Месяц назад Сара Лиса покинула спорт по непонятным причинам, о которых нам стало известно только сейчас и мы вынуждены изменить предыдущую трактовку на «по невероятным причинам»…»
«Девушка-мутант, возможно ли подобное?»
«Посланница Дьявола или Бога? Кто лежит на этом операционном столе и есть ли подобному феномену логическое объяснение?»
«Готово ли наше общество к подобным сюрпризам и сколько еще крылатых людей проживает на планете Земля?»
«Возможно то, что произошло с Сарой Лисой первое неоспоримое доказательство того, что пришельцы существуют и ее крылья это всего лишь импланты?»…
Тело дрожит и опускается на пол. Воздуха катастрофически не достает, я начинаю дышать слишком часто, но это не спасает. Листок свободно выпадает из разжатой руки. Ничего подобного мне в своей жизни испытывать еще не приходилось. Я даже не подозревала, на сколько люди могут быть жестоки и беспощадны, а выражение «словом можно и убить» обрело для меня новый смысл.
- За что? - шепчу опустошенно на столько, что черные дыры с их мощью по сравнению с моим голосом детские сказки. - За что со мной так?
- Сара… я говорила ему, что так нельзя, я просила… - я и забыла, что кроме меня, в комнате находится еще одна девушка. Алия присаживается рядом и сочувственно обнимает меня, легонько поглаживая по пояснице. - Мир как будто сошел с ума. Только на выходе из нашей клиники дежурит не меньше двадцати человек из различных издательств и телеканалов. Не говорю уже о том, что за нашими пределами, стоят десятки автомобилей, в которых затаилось еще большее количество желающих взять интервью у звезды спорта.