— А когда они появятся, ты будешь на совещании, а мама — по уши в проблемах военных психов! К кому мне тогда обращаться?!
— Позвони Настеньке.
Я рывком развернулся от плиты, сжимая телефон до потрескивания пластика.
— Ты прекрасно знаешь, что я этого не сделаю.
Отец раздраженно фыркнул — если мама ещё более-менее спокойно относилась к нашему с сестрой противостоянию, считая, что когда надо будет, мы разберемся, то он злился, что мы не можем жить мирно и быть дружными.
— Я так же прекрасно знаю, что она умеет обращаться с детьми. Один ты угробишь девочку.
— Ты лучше скажи, когда ты сможешь приехать и уладить эту проблему.
— Как всегда, я должен разгребать за тобой… Не раньше среды, может, в четверг.
— Когда?! — вскинулся я. — Это слишком долго!
— Ну, извини, ты не предупредил, что мне нужно будет напрячь все органы опеки, чтобы пристроить твою дочь!
— Можно подумать, я сам знал, — буркнул я. Принюхавшись, я ощутил запах гари. — Блядь, молоко! Оно сбежало…
Не удосужившись попрощаться с отцом, я швырнул телефон на стол и рванул к плите, где кастрюля во всю подскакивала, и уже расползалось и приставало к дорогой гладкой поверхности плиты огромное пятно подгоревшего молока, капая на пол.
Плакал ужин ребёнка…
Я злостно рывком стянул кастрюлю, голыми руками, отчего, конечно же, обжегся, и поставил её под мощную струю холодной воды. И чем её теперь кормить? Другой кастрюли, чтобы подогреть вторую порцию молока, у меня нет!
Разумеется, от моих криков проснулась Ариадна, не очень громко, но ощутимо начала ездить мне по ушам, по кухне всё дальше разносился аромат моей неудачи с её ужином, пальцы адски болели, никто не стремился мне помочь, и я чувствовал, что вот-вот разрыдаюсь, как какой-то сопляк. Вспомнились детские слезы, самые горькие и обидные, когда родители не хотели или не могли меня утешить, и это удавалось лишь одному человеку. Лишь он каким-то образом знал, как исправить ситуацию.
Черт с ней, с гордостью. Убьет так убьет.
Я нашел нужный контакт в телефоне и смело нажал на зеленую кнопку вызова.
— Алло? — раздалось на том конце связи, и во мне что-то шевельнулось.
— Я… я не знаю, что мне делать, — полупрошептал-полувсхлипнул я, почти молясь, чтобы она ответила как надо.
И она не подвела.
— Успокойся, младший братик, — сразу же взяла дело под контроль Настя. — Я сейчас приеду, и мы со всем разберемся. Двумя словами, какая у тебя проблема?
— Я могу и одним. Ребёнок.
IX
Пока сестра ехала ко мне, девчонка успела довести меня до почти безумия — я уже на полном серьезе подумывал напоить её виски, чтобы уснула и дала мне хоть немного тишины. Звонил телефон, кажется, даже стучали по батарее — я игнорировал все эти посторонние шумы, сгорбившись на стуле у выхода из кухни и сосредоточившись лишь на лампочке видеофона, дожидаясь её сигнала, что кто-то приехал. Быстрее, Настя, быстрее… Боже, Ариадна, ну не могу я тебе ничем пока помочь!
Прошло три вечности ада, наполненные плачем голодной девочки, прежде чем заветный огонёк вспыхнул, и по коридору раздался звонок.
— Слава Богу! — выдохнул я, срываясь с места. Отвечать я не стал, а сразу впустил гостя внутрь и рванул к двери.
Стоило мне это сделать, как в ноги бросилось что-то маленькое и шустрое, издавая негромкие визги.
— Саша, ну как ты себя ведешь, — вздохнула Настя, а племянник вцепился мне в брюки, улыбаясь всеми десятью зубами.
Я присел на корточки, разглядывая сына сестры. Мы виделись уже довольно давно, и за это время он здорово подрос, уже крепко стоял на ногах, обутых в стильные кроссовки известной фирмы, и всё больше становился похож на свою маму.
— Ну привет, мелкий, — помимо воли улыбнулся я в ответ, подхватывая его на руки и вновь поднимаясь. — Здравствуй, Насть, заходи.
Разница между мной и сестрой составляла четыре года, но я бы не сказал, что этой красивой девушке двадцать шесть лет. Ростом она уступала мне всего сантиметров пять-шесть, фигуре, несмотря на то, что она чуть больше года назад родила, могла позавидовать фотомодель с обложки "Vogue", лицо с большими серо-голубыми глазами и высокими скулами заставляло мужчин забывать, куда они идут, а летящая походка являлась предметом зависти всех её подруг. Всё это Настя знала, однако придавала этому столько же значения, сколько проблеме температуры на поверхности Венеры, и я уже задолбался объяснять знакомым мужчинам, что она, во-первых, замужем, а во-вторых, я не буду выступать в роли сводника, ибо я потом первым и огребу.
— Матвей, — вместо приветствия начала сестра, — если честно, я не совсем поверила тебе, когда ты сказал, что у тебя тут ребенок, но он так орет…
— Это она, — вздохнул я, передавая ей Сашку, чтобы она смогла снять с него верхнюю одежду. — И я просто не знаю, как её успокоить.
— Сначала мы это сделаем, а потом ты мне ВСЁ расскажешь, ладно? — Она как бы спрашивала, но вопроса я совсем не услышал. Меня просто ввели в курс планов, и иного выхода, как согласиться, не было.
Теперь понимаете, в какой обстановке я вырос?..
— Как ты и просил, я привезла с собой кастрюлю, — взмахнула пакетом Настя и пошла на кухню, ведя за руку сына, а я поплелся за ними. — Что со своей-то сделал… О, этот запах, ты спалил молоко?
— Я всего лишь хотел, чтобы плита побыстрее нагрелась, — объяснил я, взглянув на замоченную в раковине посудину. — А оно…
— Понятно. — Настя усадила мальчика на стул. — Сашка, три минуты ты ведешь себя спокойно, договорились? Вон, можешь подергать дядю за что хочешь, пусть он тебя развлекает.
Пока я удерживал выворачивающегося племянника на табурете, она четкими движениями сполоснула свою кастрюлю, поставила её на конфорку, налила туда новую порцию молока и только потом повернулась к нам.
— Ну что, будешь знакомить с… ней?
— Подожди здесь, — горестно кивнул я, сдал неугомонного сына его матери и направился за своим отпрыском.
Чтобы её одежда и она сама не пропахлись гарью, Ариадну я унес в гостиную, и сейчас, как смог, вынул из переноски и аккуратно понес к сестре.
Что самое интересное — стоило её оказаться у меня на руках, как она утихла, уставившись на меня. Папаша, блин…
— Вот. Прозвучит просто фантастически, но это Ариадна, моя… дочь.
Настя широко распахнула от удивления глаза и даже выпустила на миг Сашку, чем тот тут же воспользовался и едва не рухнул с высокого барного табурета, благо, мать все же среагировала вовремя.
— Боже, ну беги, — раздраженно выдохнула она, поставила его на ноги, и мальчик сорвался на бег, а моя сестра подошла к нам и заглянула в личико ребёнка.
Новый объект, разумеется, привлек Ариадну, и рассматривание было взаимным. Пару раз она морщила носик, и я пугался, что сейчас она начнет истерику, но пока что обошлось и она просто кряхтела.
— Скажу честно, братишка — на тебя она не особо похожа, — вынесла Настя свой вердикт.
— Ну хоть кто-то это признал! — возликовал я, положив девочку на стол. — Марго и мама, а так же половина сотрудниц моей фирмы в один голос утверждают, что она просто моя копия.
— Не знаю, куда они смотрели, — покачала она головой. — Постой — сотрудницы? Ты брал её на работу?
— Ага, сейчас. Наша любимая мамочка заехала туда вместе с ней, кинула на меня и благополучно укатила.
— Да, мама может, — улыбнулась Настя, нежно погладив Ариадну по личику. — Так, молоко!
Она быстро сделала меньше огонь, помешала что-то в кастрюльке и полезла в пакет, оставленный нашей родительницей на подоконнике.
— Братик, если не затруднит, забери у Саши мою сумку, а то он всю её выпотрошит в поисках шоколада, — попросила она, оглянувшись через плечо.
Я развернулся, ища глазами племянника, и увидел его, вовсю возящего на полу, и так и этак пытающегося открыть замок на мамином портмоне. Как только я поднял его, мальчик недовольно заголосил.
— Ох, не хочу детей, — вздохнул я, усаживая его обратно за стол, причем к стене, чтобы не мог пробраться мимо меня. — А Денис знает, где вы?