— Я вообще-то не умею, — начал было друг, но под взглядом двух женщин стушевался и нырнул следом за мной.
— Ну что, не так всё страшно? — съёрничал я. — Она же моя мать, она желает мне добра!..
— Не я не уследил за собственным членом, — отпарировал Тима, но и он был явно не счастлив от происходящего.
— У меня вообще-то высшее образование по предпринимательской деятельности, я не плотник! — возмущался я, глядя, как он разбирает составные части будущей кроватки. — А ты, как я помню, юрист…
— Заткнись лучше и давай быстрее разберемся с этим. Уже вечер, если ты не заметил.
— Заметил. — Тима говорил дело, и я нехотя взялся за инструкцию.
Если дети всегда требуют такого геморроя, то эта девчонка — мой первый и последний ребенок!
Пришлось сбегать вниз к машине — там на всякий случай, который как раз сегодня наступил, лежал ящик с инструментами. Через два часа уличений матери этой гребаной кровати в самых страшных подробностях сексуальных отношений с различными предметами домашнего обихода и некоторыми овощами она была собрана, Тима послал меня куда подальше и ушел курить на балкон, а я, довольный, словно креветка на Багамах, явился пред светлые очи мамы и Марго, которые обсуждали что-то своё женское.
— Всё, так её дважды! Мы сделали её!
— Что?
— Кого! Кроватку, блин! Стоит, качается, можно даже катать эту кроху по всей квартире хоть прямо сейчас.
Кроха в ответ проснулась и заинтересовано загулила.
— О, моя девочка хочет её испытать! — Мама подхватила Ариадну на руки и направилась туда, где ещё пахло нашим с Тимой рабским трудовым потом.
Скажу честно — я почти впервые так сильно гордился собой! Да, признаю, половина славы принадлежала Тиме, но его сейчас рядом не было и все похвалы должны были достаться мне.
— Ну надо же, — присвистнула Марго, заходя следом. — Оказывается, руками ты умеешь не только девушек в постель укладывать.
Она легонько толкнула подвеску, заботливо привинченную своим мужем, и та зазвенела, что привлекло внимание Ариадны: она стала вертеться и пытаться повернуться на звук.
— Да, солнышко, это сделал твой папа, — замурчала моя мать, поднеся её к кроватке. — Для тебя, любимой доченьки, старался.
— Мам, прекрати, — закатил я глаза. — Лучше скажи, ты останешься на ночь?
— Зачем? — удивилась она, расправляя одеяло.
— Затем, что я совершенно не представляю, что с ней делать. А вдруг она заплачет посреди ночи?
— Покорми её. Или смени подгузник. Поговори с ней.
— Ага, сейчас! — завелся я. — Ты издеваешься? Я детей в жизни на руках не держал, а ты хочешь, чтобы я стал образцовым папашей?!
— Матвей…
— Мама, нет! Я не справлюсь! Да я и не хочу!
Женщины переглянулись, Марго, было видно, собралась снова сесть на любимого конька, но моя родительница успокаивающе положила руку ей на плечо.
— Погоди, Маргоша. Не принимай его вопли за капризы, он в самом деле в ужасе.
— Ну да, — произнесли мы с ней одновременно. То, что она моя мать, не значит, что я перестал быть мужчиной! Дальше продолжила подруга. — Василина Александровна, не миндальничайте с ним. Взрослый лоб, а как что — сразу мама.
— Разумеется, дорогая. — Мама улыбнулась девушке, а потом повернулась ко мне. — Вот что, сын. Сегодня я останусь, но не потому что ты такой несчастный, не справишься с ребенком. Именно потому что ты с ней не справишься, я и сделаю это, не хочу, чтобы моя внучка отдувалась за то, что ты растяпа. Завтра я уезжаю, поэтому думай сам, что будешь делать дальше. Можешь попробовать уговорить Марго…
— Не надейся, что у тебя получится, — вставила реплику подруга.
— … можешь позвонить Насте…
— Ни за что! — мотнул я головой.
— Можешь нанять няню.
— За один день? — Во мне проснулся скептицизм.
— А что в этом сложного?
— Ладно…
— Только давай такую, которая будет ухаживать за ребёнком, а не за тобой, — заговорил позади нас Тима. — С тебя не убудет затащить нянечку в постель, а девочка будет заходиться криком.
— Кстати, да! — подхватила инициативу Марго. — Сафировский, даже не думай.
— Да иди вы, — огрызнулся я, но спорить не стал — есть такое дело. Самоконтроль, Матвей, сосредоточься.
— А можешь, если осилишь, справиться сам, — предложила мама.
— Это что-то из рода фантастики, — покачала головой девушка. — Вряд ли он за одни сутки с вами научится как обращаться с ребёнком.
— Надеюсь, учиться мне этому и не придется — ей быстро найдут другой дом, — поставил я точку в спорах. — И хватит об этом.
Мы вышли из комнаты, чтобы не разбудить утихшую девчонку, и я наощупь включил свет в прихожей.
— Половина десятого, — взглянул на часы Тим. — Нам пора, милая.
— Точно. Кое-кому завтра на работу, — кивнула его жена.
— Не только вам… Блядь! Куда ж я дену её!
— Ещё раз предлагаю кандидатуру Насти, — произнесла мама. — Она как раз в декретном отпуске.
— Да отстань ты с Настей! — вышел я из себя. — Я уже говорил, что только если небо начнет падать в виде желтых слонов, я расскажу ей о ребёнке!
— Если она узнает от кого-то другого, вот тогда я в самом деле не завидую тебе, — пожала она плечами.
— От тебя, например?
— Не обязательно. Отец может проговориться, считая, что она в курсе…
Я едва не застонал, сделал пару вздохов и попятился.
— В общем, до встречи, ребята, а я в душ. День был охрененно тяжелый.
— По тебе видно, — усмехнулся Тима. — Завтра позвони, расскажешь, как тебе ночь в роли отца.
Супруги быстро обулись и оделись, Марго коротко, словно клюнула, поцеловала меня в щеку, и дверь за ними закрылась. Мы с мамой постояли минуту в тишине, потом она негромко произнесла:
— Вижу, что ты всеми силами стараешься не допустить мысль, что эта девочка задержится у тебя, но не стоит так отмахиваться от неё. Кто знает, вдруг однажды ты об этом пожалеешь.
И с этими словами она ушла в комнату, ставшей детской.
Расслабиться мне удалось лишь в душе, и то не сразу. Поймав себя на том, что я намыливаюсь уже в четвертый раз, я усилием воли сосредоточился на своих действиях, завернулся в полотенце и пошагал в свою комнату. Только кровать показалась в поле зрения, на меня накатила волна такой усталости, что я еле дошел до неё и рухнул под одеяло.
"Спокойной ночи, отец-одиночка", — промелькнуло у меня в голове, прежде Морфей забрал меня в своё царство.
VII
Мне показалось, стоило моей голове опуститься на подушку, как этот дикий крик сразу меня разбудил. Сначала я не понял, что происходит, кого убивают, почему у меня дома?! — потом с опозданием до меня дошло, что это не смертный час какого-то бедняги, а моя ненаглядная дочурка проснулась, чтоб ей икалось!
— Мать твою, — прорычал я, попытавшись зарыться головой поглубже в подушку и прикрывшись сверху ещё и одеялом для верности. Не помогло, её крик достигал меня везде, и стало казаться, что я буду слышать его даже в гробу. О-о-о-о, хочу туда!
Чувствуя в себе до этого незнакомое мне желание убивать, рвать, душить, я рывком стянул одеяло, едва не снес дверь с петель — и оказался лицом к лицу с мамой, держащей ребенка на руках и что-то её бормотавшей.
— О, привет. Не спится?
— Спится! — рявкнул я. — И очень неплохо, только вот она мешает!
— Она проголодалась, Матвей, и так же нужно было сменить ей одежду. — Мама переложила девчонку на другую руку. — Ты в её возрасте тоже не беспокоился о сне других.
— Так это был я!
— Не вижу разницы, за исключением только половой принадлежности. — Мама не в пример мне говорила спокойно, не повышая голос, а Ариадна, как всегда, когда я переходил на крик, пыталась меня заглушить. — Не мог бы ты угомониться, пожалуйста, иначе мы оба не уснем до утра.
У меня было много чего сказать на этот счет, начиная от того, что она может забрать её с собой куда хочет и там успокаивать, а я буду спать как обычно и не знать проблем, и заканчивая тем, что между мной и этим чудовищем есть огромная разница, не касаясь половой принадлежности. Однако мать была права — лучший способ получить тишину — замолкнуть.