Но его коллеги-конкуренты тоже не могли пройти мимо такого заработка. В этом- то и состояла моя задача, - привлечь как можно больше клиентов именно к нам.
Сам офис никак не мог быть рекламной обложкой тех самых ремонтных работ и эксклюзивной мебели, которую мы предлагали. Старенький деревянный дом буквально разваливался, а пол скрипел и вовсе невыносимо. Но предпринимателя это ни чуточки не заботило. Время – деньги, и тратить эти два ресурса на обеспечение работы офиса он не собирался.
Меня будто кольнуло острой иглой, как только я вошла в этот свой кабинет. Воспоминания тут же нахлынули тяжелыми волнами. Так, что даже тяжело стало дышать. Я снова будто вернулась обратно. В ту беспросветность отчаяния.
Впрочем, работы оказалось действительно много. Рекламные тексты создавались и переписывались бессчетное количество раз. Старенький ноут, выделенный мне, думал более, чем медленно, и чаще зависал, нежели работал, - было проще записывать идеи на бумаге, пока они не улетучились в ожидании, пока пройдет очередной заскок ноутбука. Так я и сидела здесь до поздней ночи, - за огромным столом в заваленной исписанной бумагой комнате. Я оставалась на работе дольше всех, со временем все даже привыкли к тому, что ключи от дома у меня, - вдохновение почему-то приходило ко мне вечером и именно в это вечернее время писалось самое приличное. Иногда, когда совсем уж не было идей, я просто садилась на подоконник, неспешно пила кофе и наблюдала за вечерним городом.
Где-то там бурлила жизнь. Там были танцы и свидания, приглушенный свет фонарей, долгие молчания и та внутренняя переполненность чувствами, которой мне так не хватало.
- Ну, что же ты, кольцо, – иногда с грустью обращалась я к нему, - где твое чудо, где твой дар?
Кольцо легонечко светилось и теплело. И только это не давало мне загрустить окончательно, рассеивая тяжело гложущее меня подозрение, что дар кольца, возможно, мог сработать лишь единственный раз, - тогда получалось, что его магия распространялась только на прабабушку и только на ее судьбу.
3
Кольцо снова начало светиться, как только я оказалась в этом доме. Поначалу я даже подумала было, что мне только показалось. Однако теперь оно светилось каждый день, причем все ярче. Это давало мне надежду и вновь приносило печаль неоправданных ожиданий. Ничего не менялось, кроме того, что появилось это свечение. Иногда, сидя на подоконнике, я плакала вместе с дождем.
Мне казалось, что вся моя жизнь, моя настоящая жизнь, осталась в прошлом. В тех недолгих свиданиях, в тех долгих взглядах глаза в глаза, когда замирал весь мир, а все слова на свете не могли бы передать и сотой части наших чувств. Тогда была наполненность. Тогда жизнь билась внутри нас.
Нет, я вовсе не стала синим чулком, живущим исключительно работой. Были друзья, свидания, вечеринки, были мужчины… Но даже проведенная вместе ночь была меньше давнего мимолетного поцелуя. В этих ночах не было чувства. И они не заполняли пустоты внутри. Иногда мне казалось, будто я превратилась в ледяную скульптуру. И просто замерла на время. Но ведь всякий лед непременно должен растаять! Такова сама природа жизни. К тому же, со мной была еще и магия. Только время шло, а обо мне будто забыли.
Я прожила-проработала здесь пять лет. Пять лет скрипа половиц. Ветра в рассохшихся деревянных стенах. Гулких ударов дождя по протекающей крыше. Кофе на шатающемся отходящем подоконнике. И исписанных листов бумаги.
Ни до чего особенно не доработавшись, кроме неплохого навыка создавать рекламные тексты, я решила, что пора что-то менять. В один день, чтобы уже не передумать, собралась и уехала в столицу. Я просто знала, что, скорее всего, так и не сдвинусь с места, если буду откладывать. Появятся мысли о том, что там я никого не знаю, что там совершенно другой ритм жизни, что неизвестно, как там еще будет… Мысль о пусть минимальной, зато стабильной зарплате, к которой, к тому же, прилагается скидка во всех кафе предпринимателя и в салонах красоты, в которые я, правда, все равно не разу не сходила, и на приобретение построенного им жилья, которое мне станет по карману лет через двести, согреет меня своей стабильной надежностью. И все. Все это парализует всяческое стремление. Я никуда не уеду и всю жизнь просижу за этим столом, разваливаясь вместе со старым домом.