Видение
Я видел цвет полураскрытый
В весну влюблённого тюльпана.
Но я ушёл тропой пробитой,
Был праздник кончен слишком рано.
Я видел птичку голубую
Средь изумрудного сплетенья.
Но я в безмолвии тоскую,
Лишь миг один я слышал пенье.
Я видел сон: – За быстрой серной
Я, серной, мерял ширь простора,
Я с ней бы счастлив был наверно,
Но сон растаял слишком скоро.
Непобеждённый
Ты для того меня взманила
В певучий сад,
Чтоб в сердце задрожала сила,
И брызнул звонкий водопад?
А ты, взмахнув крылами павы,
Среди куртин,
Вспорхнула, дав мне вкус отравы.
Забыв, что пред тобой павлин.
Но ты забыла, что свеченье
Стооких звёзд
Средь птиц – моё лишь означенье.
Что мой цветной пышнее хвост.
Вся радость радуги со мною.
И все цвета,
И чуть я веер свой раскрою,
Как с неба смотрит Красота.
Судьба
Я не верила, я поверила,
Что весами нам златоткаными
Всем Судьба в мирах путь отмерила
С ворожащими талисманами.
И тоской в лесу вся изранена,
Вот свиданья жду в светлой чаще я.
А Луна пьянит, притуманена,
Наклонённая, ворожащая.
Музыка («Женская чара владеет душою…»)
Женская чара владеет душою
Вкрадчиво, нежно, всевластно.
Женское сердце повсюду со мною,
Женщин пою не напрасно.
Музыка – женщина, пенье – мужчина,
Даже и женское пенье.
В музыке звёздная дышит картина
Первого часа творенья.
Пение – после, в нём гулкое эхо
Дали, на миг приближённой.
Музыки дай мне, восторга, и смеха,
Петь тебя буду влюблённый.
Твои глаза
Твои глаза – простор души твоей,
В них вечный бег играющего вала,
В них синий сон загрезивших морей,
Гляжу, гляжу, и всё для сердца мало.
Крылатая, ты вся поёшь: – «Ликуй!»
И много снов в душе у каждой птицы,
Но лучший миг, – когда чрез поцелуй
На бездну глаз наброшены ресницы.
Идущая прямо
Ты знаешь страсть, но чувственности нет
В твоих движеньях, в ходе сновидений.
Исподтишка не глянешь ты на свет,
Но в молнии сгоришь без сожалений.
Не всякий переступишь ты порог,
Но любишь лунный луч в овале свода.
Вдали харчевен, выпьешь полный рог
Хмельного искромечущего мёда.
Я и ты
Я и ты, мы с двух планет.
На одной огонь рубина,
На другой колдует льдина,
Голубой холодный свет.
Я и ты, мы с двух планет.
На одной ликуют войны,
В ней июль цветится знойный,
На другой лазурный цвет.
Наша рознь на сколько лет?
И не лучше ль сочетанье
Двух расцветов угаданья
В слитной сказке двух планет?
Хоть немножко
Я почувстовал узкую нежную руку,
Я почувствовал свежесть раскрытой ладони,
Я её целовал в темноте.
Чрез мгновение ночь возвещала разлуку,
Но за счастьем я гнался, бледнея в погоне.
И тобою припал я к мечте.
Почему мы вдвоём так смеялись беспечно?
И потом, хоть вдвоём, так молчали упорно?
Я не знаю. Узнаю ли я!
Ты мне сделалась вдруг дорога бесконечно.
И тобою мечтанье мерцает узорно.
Хоть немножко – скажи – ты моя?
Пять букв
Дай мне пять нежных букв, ты дашь мне в них пять счастий,
В гирляндах пламени отвечу я стихом,
Всепроницающим, как молния и гром,
Завладевающим, как дальний звон запястий.
Непрерываемых хочу я сладострастий.
Уста до жадных уст. Обжог горячим ртом.
И вихрь, промчавшийся над огненным кустом,
Дошёл до корабля, зажёг морские снасти.
Весь Океан горит. Я дух, и пламя длю.
Воспламенения с играньями цветными.
Весь заалевший мир в плавучем рдеет дыме.
Рубин расплавленный змеится к кораблю.
Добрось, желанная, лучами золотыми,
Свой сопричастный дар в пронзённое «Люблю!»
Час души
Без преград, без времени, без цели.
Самоцельный чувствовать прилив.
Слушаться невидимой свирели,
И мечтою ветку наклонив,
Чуять золотую осыпь ив.