— Ни при чем!
Я смахнул капли дождя с ресниц.
— Что, уроки в школе кончились?
Она вновь словно окаменела.
— Нет, — только и ответила она, снова пускаясь в путь.
— Дина, погоди! Что-то случилось?
— А что могло случиться? Мне попросту стало худо.
Неужто она плакала? Или это капли дождя на ее лице?
— Дина, что стряслось?
— Я ведь говорю — ничего. Только живот заболел…
Она пошла. «Теперь хотя бы она идет к хижине, — подумал я. — Может, у нее и впрямь живот заболел. С кем не бывает?»
Но мне все же хотелось позднее расспросить об этом Розу.
— Не знаю, — ответила Роза. — Нам было дано задание — писать буквы на тех глиняных досках, что делала для нас Ирена. Дина уронила одну из них, так что доска разбилась вдребезги. И тогда она взяла и ушла.
— Ну… может, кто-то выругал ее? Нико или кто-нибудь другой?
— He-а! Нико почти никогда не ругается.
— Разве она не радуется всей этой канители со школой?
Мне хотелось верить, что школа была чем-то важным для Дины. Она сама обычно так прилежно читала, писала, и, в отличие от меня, ей все это было по нраву.
— Да… — словно бы чуточку запнулась Роза.
— Да, но?.. — спросил я. Потому что, как мне послышалось, это «но» витало в воздухе.
— Самые младшие — Катрин и Бет — они немного боятся ее. Они вроде замечают, что она не привыкла водиться с другими детьми. И хотя у Дины — по-настоящему — уже нет взгляда Пробуждающей Совесть, все-таки в ней по-прежнему есть что-то… что-то необычное.
Я вздохнул. «Обычное» никогда не было словом, которое можно было бы применить к Дине. Почему бы ей не попытаться стать иной? Порой она меня просто раздражает. Почему бы ей хоть чуточку не порадоваться? Почему она вечно бродит, повесив нос, и такая странная, что никому не хочется поболтать с ней и получше ее узнать? Так друзей не заведешь.
Несколько дней спустя я поругался с Розой, да так, что пух и перья летели.
Началось это с каких-то слов, сказанных Иреной, когда я пришел, чтобы вернуть одолженные нам вилы.
— Вы хоть как-то справляетесь, Давин? — спросила она и испытующе глянула на меня.
— Да! — ответил я. — Все идет как по маслу.
— И у вас ни в чем недостатка нет? И еды и прочего хватает?
— Да! Нынче у нас есть и хлеб, и куриные яйца.
— Я вот к чему — будете в чем-то нуждаться, только скажите! Я уверена: мы что-нибудь придумаем.
Почему у нее такой странный вид? Будто она что-то недоговаривает…
— Ни в чем мы не нуждаемся, — с обидой ответил я. Само собой, в чем-то мы нуждались, примерно в тысяче вещей сразу; но все это мы сами могли раздобыть или заработать. — И милостыня нам не нужна!
Я старался не думать о том, как дешево обходится нам житье в хижине Ирены.
— Боже упаси! — воскликнула Ирена. — Все это не в обиду сказано, а только чтобы помочь! Тут многие огорчатся, если вам придется уехать!
Что еще за болтовня? И она снова окинула меня этим своим чудным взглядом. Что-то тут явно происходило, что-то важное, чего я по-настоящему не заметил.
Ирена проводила меня до дверей. По другую сторону площади стояла Минна с постоялого двора, и при виде меня лицо ее заметно вытянулось. Я учтиво поздоровался, но она не ответила. Она лишь стояла, злобно глядя на меня.
— Что я ей сделал? — спросил я.
Ирена замешкалась.
— Ничего, — ответила она, выждав. — Она просто не в духе, потому что у нее пропало несколько кур. Верно, их утащила лиса.
Да, все это куда как странно. Почему Минна злится на меня, если лисица утащила ее кур? Я попрощался с Иреной и в недоумении отправился домой.
Я уже подошел к околице, как вдруг что-то твердое ударило меня по плечу. Я оглянулся, но не заметил никого и ничего. Однако тут вновь в воздухе просвистело, и на сей раз я увидел, что кидают и откуда свист. Наверху на яблоне арендатора Андреаса сидели двое наглых сынков башмачника и кидали в меня зелеными яблоками.
Я усмехнулся. Вон что! Стало быть, это они тут от безделья озорничают. Ну и задам же я, мальчишки, вам за такие дурацкие проказы! Я вам покажу! И быстренько подняв одно маленькое яблочко, я замахнулся, чтобы швырнуть его в ответ.
— Ворье! Воровской сброд! — заорал тот, что постарше.
Я остолбенел.
— Я ничего не крал! — крикнул я в ответ.
— А почему тогда в нашей кладовке пропал паштет? — заорал мальчонка, да так громко, что наверняка все Глинистое слышало его.
— Откуда мне знать? — возмущенно выкрикнул я. — Поганец!
Я прицелился как можно точнее и метнул яблочко.
— Ай! — послышался обиженный возглас с дерева. Будто мальчишку незаслуженно обидели. «Хоть бы у тебя синяк выскочил! — сердито подумал я. — Нечего орать такое людям вслед!»