Поставив по периметру все защитные заклинания, которые куполом ограждали нас от внешнего мира в несколько слоев, Эвард остался на карауле до половины ночи, следом его сменит Айзек. Каждую ночь кто-то стоял на страже. График они разработали самостоятельно, ни я, ни док в этом участие не принимали, что было логично — понятия не имею, что бы я делал, увидев опасность посреди ночи, наверное, бегал вокруг костра с воплями «Помогите!». Несмотря на свое ранение Лорен всегда стоял вторую часть ночи, но сегодня он сделал исключение.
Я сидел в стороне, глядя на огонь, который меня успокаивал и помогал расставлять все мысли, которые постоянно крутились в голове, по местам. Еле слышно ко мне подошел Лорен и сел рядом, так же молча разглядывая огненные всполохи.
— Так и будешь молчать? — устало вздохнул я, крутя в руках тот странный шар, который мне отдал Эриксон. Что это такое, я не знал, да и не было раньше времени поинтересоваться этим
— Нет, — ответил он и перевел взгляд с огня на меня.
— Что-то происходит, не так ли? — золотой шарик выпал у меня из рук и подкатился к моим ногам, но я не спешил его поднимать, вновь повернувшись к своему излишне молчаливому собеседнику.
— Это что? — он кивнул на этот предмет, немного прищурив глаза.
— Я не знаю, это мне дал Эриксон, перед своей смертью вместе с монетами противодействия и этим, — я снял с пояса мешочек и высыпал все имеющиеся в нем телепорты в руки слегка опешившего Лорена.
— Стационарные телепорты, десять штук, — Лорен просмотрел каждый артефакт и ссыпал их обратно в мешочек. — Без привязки координат. Он что-то сказал?
— Велел передать тебе, что сожалеет, только не сказал, о чем? Не поделишься?
— Семейные дела, — он кисло улыбнулся. — Ты знаешь, как ими пользоваться?
— Нет.
— Телепорт может настроить любой даже слабый артефактор, к сожалению, ни один маг не в состоянии это сделать — слишком тонкая работа. Просто говоришь артефактору точные координаты, и он настраивает их на перемещение, активация происходит при помощи специального ключ-слова. Одна монета рассчитана на перемещение пятнадцати-двадцати человек не более. Я знаю одного артефактора в Ауритраме и могу поделиться координатами, он не откажет, особенно моим людям.
— Поделиться координатами? А сам показать мне этого парня ты не в состоянии? — мы с минуту мерялись взглядами, поняв, что ничего путного от него не добьюсь, я вернулся к телепортам. — А расстояние ограничено? — с большим интересом начал рассматривать одну из этих монет.
— Нет, — он покачал головой и нагнулся за шаром, который так и остался лежать у моих ног.
— Да уж, как в той сказке, идем к Мордору три книги, а обратно на орлах, — я смотрел на отблески огня, отражающиеся от поверхности золотого шара, который Лорен поднял и сжал в руке, глядя куда-то впереди себя.
— Эрик знал, что умрет, хренов телепат, — он закрыл глаза и как-то горько рассмеялся. — Это, — Лорен кивнул на шар, — самое дорогое, что может быть в нашем гребаном мире. Это информация, за которую любой политик оторвет голову, она хранит в себе столько дерьма на всю высшую власть, что тебе и не снилось.
— Но он не мог просто поделиться этой информацией, — я с сомнением смотрел на шарик, который Лорен продолжал крепко сжимать в руке. — Ведь магические привязки…
— Убили бы его. Но он знал, что умрет, и терять ему было нечего. Эрик не оставил после себя наследника, которому передал бы это, поэтому он отдал его тебе, выбрав в итоге сторону. Стоило ли ерепениться раньше? — Он покачал головой и отдал мне этот странный предмет, который с первого взгляда ничего таинственно в себе явно нести не мог.
— Но как может в нем храниться информация, и как мне ее извлечь? — я пристально смотрел на абсолютно ровную поверхность шара, не видя даже малейшей точки, которая могла бы стать пусковым механизмом для открытия этого ящика Пандоры.
— Он должен был сказать тебе слово-ключ, после которого этот артефакт сработает. Только эта информация сразу перейдет тебе в голову, выстраиваясь в потоки твоего сознания, в результате которого ты просто будешь это знать и, главное, не забудешь никогда. Эрик любил играть подобными штуками. Когда я учился в Академии, он часто пересылал мне некоторую информацию подобным образом, — Лорен сжал зубы и схватился за бок, что привлекло не только мое внимание, но и готовящегося ко сну Льюиса, которой направился в сторону своего пациента. — А этот шар, его гордость. Он говорил мне о том, что хранит в этом предмете нечто ценное, до того момента, пока наши дороги не разошлись. В своем последнем письме, за день до того момента, как я вышел из Ложи он сказал, что всю ценную информацию спрятал в надежном месте, намекнув, что это место в его кабинете, и я буду знать, что мне искать. Так же Эрик передал, что, если с ним что-то случится то, я обязательно должен эту вещь забрать, потому что он не может доверять никому из своей Ложи и не может допустить, чтобы то, что охранялось им более десяти лет, попало в руки Совета.
— Эриксон не сказал мне ничего, во всяком случае, ничего, что напоминало бы ключ-слово, — я покачал головой и положил шар в мешок к монетам, понимая, что оберегать эту штуку нужно будет гораздо тщательнее, если Лорен прав, и это не была последняя шутка Магистра шептунов. Ведь вполне могло оказаться, что тот прикололся над братом, оставив на шаре подборку порно звуков.
— Вспомни, что он тебе говорил, возможно, где-то кроется ответ. Да нормально все, — Лорен вскинулся на лекаря, который укоризненно на него посмотрел и присел рядом, не сводя взгляда, ожидая окончания нашего разговора. В голове промелькнула встреча с Магистром, каждая деталь этой встречи. Я закрыл глаза, вспоминая, что он говорил и, наконец, понял, какое слово является этим самым активатором. Я не знал, откуда была во мне такая уверенность, но я точно знал, что именно и как сможет открыть все те знания, что так тщательно хранил Магистр.
— Мне это надоело! — воскликнул Льюис, чем вывел меня из воспоминаний в реальный мир. — Кеннет, нам надо серьезно поговорить.
— Не лезь не в свое дело! — Сорвался Лорен, но быстро притих, когда лекарь буквально всунул ему в рот, что-то малоаппетитное. Судя по тому, как сморщился мой дружинник, вкусным это нельзя было назвать.
— Нет, это как раз мое дело! И это не шутки, как ты не понимаешь! И ты, и я клялись ему в том, что будем защищать, а ты, свою клятву решил нарушить своим бараньим упрямством.
— Замолчите оба, — произнес я на грани слышимости, но меня послушались незамедлительно. — Теперь по одному и по порядку. Док, я слушаю.
— Лорен ранен, причем довольно сильно. Сегодня инфекция начала распространяться по организму и начинается заражение крови. Моих знаний, к сожалению, недостаточно, как и лекарств, чтобы вылечить его. Я ему говорил, но он не послушал…
— Стоп. — Я закрыл глаза, стараясь успокоиться. Вот прекрасно же знал и видел, что с этим наглым самоуверенным козлом что-то происходит, но думал, что Льюис держит ситуацию под контролем. — Теперь ты.
Лорен ничего не сказал, просто поднял рубашку и снял повязку, которой был перевязан его левый бок. Как только рана открылась, из нее потекла какая-то вонючая черно-зеленая слизь, которая не напоминала ни гной, ни кровь. Льюис тотчас начал его перевязывать, очищая рану, как только мог, разнося при этом тошнотворный сладковатый запах. Меня замутило, и я отвернулся. Все-таки медицина-это явно не мое.
— Что это? — я подождал, когда перевязка будет закончена, Лорена напоят какими-то снадобьями и немного развеется запах, который чувствовалось, поселился в моем носу навечно.
— Это глубокая рана, нанесенная кинжалом Тени, — Лорен пожал плечами, и устало посмотрел мне в глаза. — Я хотел об этом с тобой поговорить. От этого ранения нет лекарства. Ни один лекарь мира и ни один маг не способен это ранение вылечить. Времени у меня останется где-то часов семь, пока эта дрянь полностью не поглотит меня. Но нам нужно что-то решить с местом Первого дружинника. Над девятнадцатью всегда должен быть кто-то главный. Это нужно решить сейчас, потому что я явно не справляюсь с поставленной задачей.