Он закончил резать мое тело. Я уже не понимаю, что происходит. Мне словно надели на голову огромную кастрюлю и теперь усиленно по ней долбят колотушкой. И сквозь этот гул, и шум, от которых закладывало уши, я слышал неразборчивый речитатив, от которого волосы становились дыбом. А мгновением позже я прежде почувствовал, чем осознал, что именно во мне начало меняться. Чувства были такие, словно кто-то огромным ластиком принялся стирать мои воспоминания, словно кто-то стирал…меня? Боль была отброшена в сторону. Я начал лихорадочно вспоминать всю свою жизнь, все, что удалось мне пережить за неполные двадцать лет. Я пытался, но, как только я касался каких-то воспоминаний, они словно растворялись и ускользали от меня. Я уже не помнил своего раннего детства, и ластик уверенно двигался в сторону юности. Нет! Я не хочу! Я не позволю! Кеннет, где ты, сукин сын, ну же где ты? Мое гаснущее сознание заметалось в поисках того, кто являлся истинным хозяином этого измученного тела. Чужое заклятье словно почувствовало мое сопротивление и принялось стирать мою личность быстрее и интенсивнее. Я уже отчаялся, потому что практически не помнил лица отца, как вдруг я заметил свернувшуюся в клубочек душу. Кеннет. Люмоус был прав, забитый, боящийся даже своей тени мальчишка не сможет стать достойным герцогом. Слишком уж у него рабские привычки. Ему даже не нужно было умирать, когда меня перетащили в это тело. Он отошел в сторону, как всегда, когда на горизонте появлялся кто-то, хоть чуточку сильнее его. Но ничего, я помогу тебе, просто давай, вылезай из своего укрытия, просыпайся. Я, Дмитрий Лазорев, наследник многомиллионного состояния, помогу тебе стать достойным, я клянусь, просто помоги мне не исчезнуть, хоть раз дай отпор, просто проснись, просто спрячь меня…
***
Огненное заклятье разрушения души, запрещенное еще пятьсот лет назад, остановилось в замешательстве. Оно точно не выполнило еще поставленной задачи: больше половины сущности, на которую его настроили, вдруг куда-то исчезла. Внезапно оно развернулось, так как почувствовало присутствие еще одной личностной структуры… Но насколько же эта структура отличалась от той, на которую оно настроено. Та была сильная, волевая, она так яростно сопротивлялась, что удерживающему заклятье магу приходилось настолько несладко, что ему было не до метаний этого заклятья, потерявшего цель. Огненная цепь лишь слегка прикоснулась к выползшей непонятно откуда сущности, как та отпрянула от нее в такой панике, что цепь сразу же втянулась обратно в структуру заклятья. Нет, это совсем не та цель. Ну что же, цели больше нет, пора магу отпустить свое творение.
Заклятье распалось, и Люмоус подошел к висящему на цепях телу мальчишки. Его голова упала на грудь и, если бы не редкие удары сердца под костлявой рукой, которую старик положил на грудь юноши, можно было подумать, что Кеннет мертв.
Люмоус вытер со лба пот, улыбнулся своим мыслям и похлопал Кеннета по щекам. Юноша открыл глаза, и маг внимательно заглянул в них. То, что он увидел в серых глазах своего пленника, полностью его удовлетворило. В этих глазах не было той воли, того упрямства и бешенной ярости, которая зажигалась в них каждый раз, когда парень вынужден был смириться со своей гордостью, которой просто не могло быть у этого, рожденного шлюхой ублюдка. В серых глазах сейчас плескалась недоуменная пустота и испуг, вызванный явным непониманием того положения, в котором это тело очутилось.