— Ян Станиславыч, я ее нашел! Точно! Ага, понял! — телефон снова пискнул. — Ну, чо, коза, щас покатаемся. Любишь кататься, а? Бля, во хлещет, а!
Снаружи послышался шум подъезжающей машины, Наташу дернули назад, развернули и потянули к выходу. Она еще пыталась упираться, цеплялась ногами за земляной пол, но парень волок ее сильно и устремленно, слегка приподняв, и носки ее сапог без толку бороздили и загребали похрустывающий мусор. Оказавшись на улице, Наташа увидела, как с дальнего конца к ним едет, подпрыгивая на выбоинах, потрепанный "фиат" и зажмурилась, обреченно подумав: "Все". Кто-то подскочил к ним сзади, и она услышала, как державший ее сказал:
— Там ее мешок остался — поди принеси!
С той стороны, откуда приехал "фиат", вдруг раздался мощный рев двигателя, где-то неподалеку кто-то что-то заорал, и Наташа с вялым удивлением открыла глаза — как раз вовремя, чтобы увидеть, как из-за угла на дорожку вдруг выпрыгнула бежевая "Нива". На повороте ее занесло, но, взметнув комья грязи, она тут же выровнялась, и, почти не сбавив скорость, понеслась вперед, бешено подпрыгивая, — ее водитель, в отличие от водителя "фиата", ехавшего с хозяйской осторожностью, явно не заботился о подвеске. "Нива" уверенно рванулась в узкий проем между сараями и "фиатом", раздался скрежет металла о металл, вишневая машина вильнула и с лязгом ткнулась бампером в ворота одного из гаражей.
После этого стремительные секунды и доли их для Наташи загустели до состояния крепко засахарившегося меда, потому что в них вдруг втиснулось столько событий, что эти отрезки времени просто не могли быть секундами. И, тем не менее, все произошло одновременно и почти мгновенно.
Из-за сараев вылетела еще одна машина, защелкали открывающиеся дверцы "фиата", державший Наташу, хрипло матерясь, дернул ее в сторону и назад, чтобы увернуться от "Нивы", и ему это удалось, а вот другому, который выскочил из сарая с пакетом Наташи в руке, повезло меньше — он оказался точно на пути машины. Раздался упругий удар, когда "Нива", даже не попытавшись свернуть, врезалась в человеческое тело, и выпустив пакет, мужчина, словно легонькая кукла, брошенная чьей-то сильной рукой, отлетел к развалинам сгоревшего сарая. Как он ударился о камни, Наташа уже не увидела, потому что ее снова дернули назад, утаскивая прочь от взбесившегося внедорожника. Третья машина остановилась и из нее кто-то выскочил, из оставшихся свободными дверец "фиата" тоже посыпались люди, остановилась наконец и "Нива", отчаянно визгнув тормозами и почти перегородив узкую дорогу, и тотчас Наташа, по-прежнему увлекаемая назад, туда где дорога выходила в темнеющие тихие дворы, словно проснулась и снова начала отчаянно брыкаться.
— Что мне делать?! — зло и растерянно орал над ее ухом державший ее парень, явно адресуя крик своим коллегам из "фиата". — Уберите этого козла!!! Где Ян?!!
Парень из "фиата", бежавший первым, пригнувшись, дотронулся до ручки пассажирской дверцы "Нивы", остальные устремились в обход, и тотчас дверца со стороны водителя распахнулась, и на дорогу выпрыгнул коротко стриженый, светловолосый подросток, держа в правой руке что-то увесистое и темное. Словно развернувшаяся пружина, он мгновенно отскочил от машины и встал наискосок к Наташе и державшему ее человеку, и тот дернулся назад, вжавшись спиной в железную дверь гаража и потянув Наташу за собой. Одновременно с этим подросток вскинул руку, и Наташа изумленно моргнула — увесистый темный предмет оказался пистолетом, дуло которого теперь было направлено точно ей в лицо. Лицо же самого подростка, как вначале показалось Наташе, мальчишки, белое, с перекошенными губами и широко распахнутыми глазами, в которых причудливо смешались ужас и какая-то веселая полубезумная ярость, было смутно узнаваемо — где-то она уже видела это лицо.
— Назад! — заорал кто-то из-за "Нивы", и троих парней, которые, чуть пригнувшись, уже двинулись от машины в сторону Наташи и подростка, словно отнесло назад сильным порывом ветра, и они застыли возле дверцы водителя, настороженно и растерянно переглядываясь и в душе проклиная Яна, запретившего брать с собой оружие. Одновременно с этим окриком бесшумно метнулся назад, за угол последнего гаража с противоположной стороны и выглянувший было оттуда сам Ян. Впрочем, того короткого мгновения вполне хватило цепким светлым глазам, чтобы увидеть все в мельчайших подробностях — и сбившиеся в кучу машины, и своих людей перед "Нивой", и Калмыка с Чистовой, прижавшимся к гаражу не так уж далеко от него, и выскочившего из-за "Нивы" Схимника, черт знает как здесь оказавшегося, и какого-то пацана в джинсах и мешковатой куртке, и увесистый "тэтэшник" в его руке, нацеленный точно в голову Чистовой. Более того, он успел заметить, что пистолет снят с предохранителя, палец слегка утопил курок, а рука, слишком слабая и непривычная к оружию, трясется, как овечий хвост. Так просто пацана не снять — малейший толчок или рывок, и в голове у Чистовой будет пуля… если, конечно, пистолет заряжен — а где гарантия, что он не заряжен?! Никем не замеченный, Ян вжался в холодную стену гаража и сунул руку за пазуху.
…чтобы ни царапины на ней! Делай что хочешь и как хочешь, можешь всех своих там оставить, но чтобы ни царапины!
В кого б другого прицелился — ни секунды бы не стал думать.
За каким хреном принесло сюда Схимника?! Баскаков не стал бы сталкивать их лбами, хватило уже. Схимник ведь ничего не знал о сегодняшней встрече, он искал… да, он ведь искал…
— Кепско, — беззвучно прошептал Ян, — бардзо кепско!1
Он внимательно оглядел двор, в который выходила дорога. Заняты были только дальние дворовые лавочки и несколько подъездных, но ни с одной из них дорога не просматривалась, да и сидящие — преимущественно бабки и молодые мамаши с детьми, были слишком увлечены разговорами. Прохожих пока не было, но вряд ли это надолго. Ситуацию требовалось сворачивать как можно быстрее.
Между тем подросток, чьи глаза стремительно прыгали с прижавшейся к гаражу пары на группу у "Нивы" и обратно, резко сказал голосом, Наташе до жути знакомым:
— Отпусти ее и отойди к остальным!
Державший Наташу тут же пригнулся и слегка повернул девушку так, что оказался почти полностью закрытым ею, и человек с пистолетом тут же испустил странный нервный смешок и произнес:
— Пробьет насквозь.
Одновременно с этой фразой он выхватил из левого кармана небольшое круглое зеркало, вскинул его на уровень глаз, чуть в стороне, чтобы не заслонить обзор спереди, и Ян, снова высунувшийся было из-за гаража, уже с пистолетом Калмыка, едва успел скользнуть обратно, чертыхнувшись про себя.
— Вита, не валяй дурака, — негромко произнес Схимник, и Наташа с удивлением и каким-то странным облегчением услышала в его голосе напряжение. — Ты еще можешь уйти.
— Куда? — прошипела Вита, и Наташа с ужасом увидела, что ее лицо вдруг стало совершенно безумным. — К кому?! А?! — ее голос стремительно взметнулся до тонкого истеричного визга, и слова посыпались одно за другим. — Убери его, скажи, чтоб отошел, убери своего урода к черту, мне на вас плевать, но я отсюда не промахнусь, а если она сдохнет, Вэ-Вэ вас самолично!.. — она остановилась, судорожно глотая воздух прыгающими губами, рука ее дрожала, но не теряла прицела, зато другая, с зеркалом, была почти спокойна — лишь зеркало то чуть наклонялось, то снова выпрямлялось, меняя обзор. Взгляд ритмично метался туда-сюда — ничего не упустить, ничего. Наташа же, как зачарованная, не отрывала глаз от дула направленного на нее пистолета. Небольшое черное отверстие казалось ей туннелем, входом в иной мир. Сейчас она почти желала, чтобы Схимник не поверил Вите, никого не отозвал, а наоборот послал вперед, и тогда она выстрелит — это было отчетливо написано в ее горящих глазах.
— В подружку? — быстро спросил Схимник с легкой усмешкой, но в усмешке была некая осторожность, и с места он не сдвинулся. — Хорош трепаться!
— В подружку?! — повторила Вита, но с иной интонацией и оскалилась в странной кривой усмешке, и Калмык за спиной Наташи вздрогнул — эта усмешка вдруг странным образом напомнила ему те мертвые улыбки-полумесяцы, какими улыбаются валяющиеся в степи обожженные солнцем коровьи черепа. — Еще как! Только мы трое знаем ее ценность! Знаем, что будет! Знаем, что это никак не треп! Или я увезу ее, или никто! — ее голос сорвался вниз, охрип и словно постарел. — Ты же понимаешь. Сейчас лучше отпусти, а там… — она вдруг резко и решительно вздернула подбородок. — Все, конец разговорам!