«И всё же… Морфлинг сказал ИХ…»
Раскроенный противник падает под ноги, затоптанный своими и чужими, и вместе с этим на Гондара кидаются с трех сторон, пытаясь повалить следом. Но стоило наемнику оказаться на земле, как он мгновенно слился с тенями, а эти движущиеся трупы сцепились с живыми деревьями.
Ругаясь на чем свет стоит, охотник отполз под прикрытие вышек под Древом Жизни. Здесь было светло от многочисленных фонарей и ламп, и того сияния, что исходило от Древнего. Гигантское древо, восходящее к небесам, молчаливо взирало на кровавую бойню у своих корней, опутывающих всю Крепость Света, не вмешиваясь. Словно король в шахматной игре.
Прислонившись к холодному камню подножия парящей башни, Гондар кое-как отдышался, нервно стиснув в руках древко косы. Ему оставалось верить и надеяться, что союзники успеют вернуться в лагерь, что Морфлинг выживет при атаке на вражескую Крепость, что сам наемник сможет сдержать натиск до того, как здесь разнесут всё по кирпичам. Но надежды стремительно таяли с каждым новым возгласом Древа.
Южная башня! Центральная башня! Бараки!
Этот бесплотный голос раздавался в сознании жутким перезвоном, раздирая изнутри. Гондар поднял взгляд. К нему из мрака направлялись несколько фигур мечников Тьмы. Но не это заставило почувствовать настоящий страх. Движение в стороне, там, где полыхал уже объявший центральную башню огонь, и где под самыми бараками столкнулись две армии крипов. Повернув голову, охотник за головами почувствовал, как сердце стукнуло пару раз и упало.
В ночь летели искры от пламени, и на фоне огня стоял знакомый силуэт, уже хищно скалясь в предвкушении добычи. Даже слившийся с тенями, причудливо переплетающимися у корней Древнего и подножий башен, Гондар понимал, что противник его если не видит, то чувствует, что наемник где-то поблизости.
«Мне конец…»
…Дыхание и шаги казались единственными настоящими звуками в тишине. Отголоски сражения доносились откуда-то издали, Джа’Ракал даже не уверен был, не мерещится ли ему это. Противник отстал, а, быть может, даже решил не преследовать дальше огрызающуюся цель. Однако тролль всё дальше забирался в лабиринт деревьев и скал, стремясь затеряться среди ландшафта. Неотступной тенью его сопровождало чувство, что кто-то идет по пятам – и он даже знал, кто. Запах этой твари он запомнил как нельзя хорошо, ощущение, что душу изнутри разъедает, ломая любое сопротивление, сводящее с ума чужое присутствие. Я не боюсь, я не боюсь тебя, – продолжай твердить эти слова, будто они способны защитить. Оборачивайся на каждый шорох, держа наготове топор, вглядываясь во мрак. Взгляд метается по сторонам, пытаясь среди очертаний камней и веток выловить незримого противника. Но никого не было поблизости, и лишь ветер посвистывал в скалах, да разбивалась внизу вода реки о стены ущелья.
Талисман прозрения оставался у дриады. Джа’Ракал уже жалел, что позволил Аюште отвлечь часть погони. Очень рискованно, и вместе было больше шансов отбиться… а может, и не было. Оставалось надеяться, что целительница быстро бегает. Чёрт с ним с талисманом, хотя сейчас с ним было бы спокойнее, – лишь бы жива осталась...
«Женщины. Вечно от вас одни проблемы», – поморщился тролль с досадой.
В конце концов, он предпочтет убить её сам, если они потерпят поражение.
В конце концов, он предпочтет выиграть эту войну.
Брать на себя вину второй раз – пусть даже только признаваясь в этом перед собой и не перед кем более, – ему не хотелось.
Рядом раздалось вдруг мерное тяжелое дыхание, доносящееся снизу. Порыв дернуться, ударив на звук, боец едва подавил. Что-то подсказывало, что сейчас ему лучше ничем не выдавать своего присутствия.
Стараясь не шевелиться Джа’Ракал обернулся и опустил взгляд. Облегченно выдохнул. Всего лишь трещина в скале, под которой виднелась пещера Рошана. Самого древнего монстра тролль не видел. Похоже, тварь уже возродилась. Как и всё тут. Джа’Ракал нервно оскалился. Дня три-четыре назад он бы без задних мыслей слез бы в эту пещеру и лично бы кинул вызов Рошану, задорно и злобно насмехаясь над гигантской неповоротливой тварью. Азарт дикой охоты, жажда крови и наживы, чувство силы, собственного превосходства…
Где все это осталось? Растоптано, раздавлено, сожжено – как мосты, ведшие назад. Это поле битвы научило его испытывать страх – но оно же научило его и давить этот страх. Эта война научила быть осторожным, а не кидаться в драку без задержки. Ценить жизнь, и свою, и чужую. Оценивать свои шансы. Словно тренировка перед финальным боем – четыре дня, когда ошибки ещё прощались, даже смертельные. Теперь права на ошибку не было ни у кого.