Он обернулся – незримый призрак, – с удивлением обнаружив, что за спиной его есть свет. Это были первые лучи рассвета, пляшущие на горизонте, и кромка солнца, видимая далеко в тумане. Там, далеко внизу, простирался малый мирок. Жестокая сумасшедшая Арена, ломающая и калечащая даже демонов и Высших в ставке за очередной мир из тысяч, из миллионов. Ставящая на одну планку как смертных, так и бессмертных, делая сильнее первых и ослабляя вторых. Гротескный и нелепый, прекрасный в своем дьявольском отточенном механизме и ужасный в своей сути мир. Царство смерти, где та приходит во всех обличиях, заставляя умирать раз за разом, убивать раз за разом, но никогда не доводя дело до конца, заставляя ещё и ещё немного поплясать под её дудку.
Арена простиралась внизу, как на ладони, еле прикрытая облаками. За цепью гор, возвышающихся стенами этой тюрьмы, не было ничего кроме тумана, и он простирался на многие-многие мили, уходя до самого горизонта, из-за которого появилось новое солнце.
Варлок долго вглядывался в очертания Древних, пока вдруг не рассмеялся – надрывно и облегченно, поняв и оценив ситуацию, сложившуюся под конец этого спектакля. Он даже не расслышал, как за спиной хлопнули чьи-то крылья, и рядом кто-то бесшумно приземлился, такой же призрачный, как и сам Ланник.
- Шах, – прошептал Демнок, завороженно вглядываясь в происходящее, – шах и…
- И мат, – раздался холодный голос за его спиной. – Ланник.
Старик лишь улыбнулся, без объяснений и оглядки узнав владельца голоса.
- Это того стоило, Визаж, – сказал он, продолжая смотреть вниз.
- Возможно, – равнодушно ответил Страж Мёртвых.
- Что там делает Визаж? – недоуменно спросил Ревенант, недоуменно взирая на открывшуюся ему картину.
- Забирает мёртвых, надо полагать, – усмехнулся Инвокер. – Конец пришел.
Он так и стоял последние три часа, не отрывая взгляда от происходящего. Он ждал этого момента… так долго. И вот всё перед ним сейчас, как на ладони – та, истинная концовка всего. Последние мгновения того мира, который они знали, который они помнили.
- Прошла целая вечность, – произнес Гаррал в потолок, отведя взгляд первый раз за последние часы. – Вечность, помноженная на миллион таких раз. Ты даже не представляешь, Разор, что это такое!
- Мне кажется, – едко произнес Ревенант, – я не похож на того, кому можно излить душу перед смертью.
Гаррал лишь заливисто расхохотался.
- Смертью. А ты прав, дружище, – он отлично знал, насколько коробит его собеседника от такого обращения, но всё равно продолжал, развернувшись и смотря теперь на Разора. – Ты прав. Перед смертью.
Невероятно, он не может поверить, что он действительно сейчас смотрит на последние мгновения мира. Нет, не того, из которого собраны бойцы в этот раз. Их мир будет жить, предоставленный самому себе. Как и многие другие, где эта война ещё не успела начаться. Как потихоньку будут восставать из развалин те миры, где война уже прошла, приведя к катастрофическим последствиям. Да, те реальности не скоро оправятся – если оправятся вообще – от влияния Древних, но какое кому до них дело? Большинство даже не знает, что бесконечно близко и бесконечно далеко от них существуют параллельные миры, где события могли пойти иначе. Эти неудачные ветви, бракованные эксперименты, провалившиеся опыты – в конце концов, существовали бы они, если бы не Древние?
В конце концов, существовал бы этот безграничный веер реальностей, если бы не сам Инвокер – и его безумное заклинание, прозвучавшее на заре нового мира?
Мира, концовка которого была так близка.
Маг дал им фору. Нереальную фору, создавшую из осколков взрыва целый узор миров-отражений, в которых единым было лишь начало. Миллионы миров, начинающихся с одной и той же истории – о звездах, падающих с тёмного неба, о Древних, снизошедших на землю, и веках подготовки к финальной ставке, где десять избранных существ столкнутся друг с другом в ожесточенной борьбе за их мир. Но исходный мир оставался где-то посреди всех его отражений, и в нём Древние были неуничтожимы. Они забавлялись в своей вечной борьбе, играя с чужими судьбами, ломая их, калеча их, ради своих неведомых целей.
Родная реальность. Там, где лежит настоящее их поле боя, а не эта жалкая проекция, из мира в мир отражающаяся как небольшой кусок земли со сточной канавой реки, огороженный тюремными стенами гор.
Ящиком Пандоры раскрылось заклинание, сплетенное во время пришествия Древних. Была ли то критическая ошибка, просчет или защита самих Древних – Гаррал не знал. Тогда ещё молодой маг, студент, пусть и знающий во многом больше своих наставников, гордящийся своими знаниями, исключительностью и силами, он знал, что апокалипсис не за горами. Он вдохновленно вычерчивал узор, надеялся успеть. Сколько же дней и ночей он потратил, пока собирал его формулу. Заклинание было несовершенным, требовало доработки, но времени уже не оставалось. Та ночь пришла слишком быстро. Его заклинание почти готово было разбить в клочья угрозу с орбиты. Почти. Как много в этом слове «почти». Целая вечность в обмен на слово.