* * *
Я вся мокрая, но встать с постели представляется невозможным. Том засыпает, только его ладонь из последних сил пытается гладить меня по щеке. Я с трудом натягиваю на нас одеяло, чувствуя, как слабость придавливает к мужскому плечу. - Всё хорошо? - от его выдоха шевелятся пряди волос, упавшие на лоб. Я обнимаю его ещё крепче, а он отвечает тем же. Перед тем, как уснуть, я вдруг понимаю, что за окном тишина, густая и мирная. Больше никто не играет, но пахнет... пахнет по-прежнему странно. Здесь всё-таки жили (живут, может быть) томноокие, страстные и красивые. И уже завтра, наверное, я признаюсь, что зеркало - это совсем неплохая идея.
Маленькая пони
- Ты устал, - повторяю я, - ты просто очень устал. Том не отвечает. Он придерживается за бортик и в жарком полуденном солнце весь светится. В волосах - блики и капли воды. Я права, потому что он улыбается немного застенчиво и виновато. И взгляд то ли нежный, а то ли тоскливо-сонный. Он касается моей ноги разгорячённым лицом и вздыхает, я чувствую его рот чуть ниже колена - но не целует. - Давай, - просит он, вытянув руки. - Я тебя утоплю. - Не утопишь. Его ладони напрягаются, Том заплывает между моих колен и обхватывает. Всё равно - слишком резко. Он уходит под воду, но выныривает со смехом и щурясь. - Маленькая пони! - радуется он, потряхивая головой. - Я говорила. Под пальцами его плечи, тугие, сильные; Том прижимает меня, пока не слабеют движения ног, и с поцелуем мы оба немного уходим вглубь. Он ухмыляется прямо в губы и придерживается за борт. Все ресницы слиплись и выгорели. Я сама опираюсь спиной о катер, чтобы было удобней. Солнце палит нещадно, сжигая плечи, а Том всматривается в мои глаза так долго, что хочется засмущаться. - Да, наверное, я немного устал, - соглашается он, наконец. Под водой прохладно, его тело не обжигается, оно гладкое и расслабленное; я чувствую, как он водит ногами, иногда задевая мои. В ярком свете, в тёмно-синей воде, в далёком шуме прибоя - он расслаблен и мной защищён. Рот солёный и пахнет морем. Том вздрагивает, но я понимаю, в чём дело, когда рядом с нами выныривает долгожданный плавник. Я улыбаюсь, чувствуя тот восторг, с которым Том встречает его. - Oh Lord! - восклицает он растерянно-радостно. - Дарлинг, он был так близко! Затем я взбираюсь на палубу, чтобы достать угощение. Наш друг посвистывает и снова причаливает к катеру, высовываясь из воды и ничуть не стесняясь. Несколько гребней тёмно-серого цвета показывается в волнах неподалёку. Том аккуратно угощает его и выглядит так счастливо, что я не могу наглядеться. Мы раздаём всю рыбу, и самый наглый позволяет потрогать себя. - My love, кажется, он улыбается. Я не сомневаюсь, что это улыбка - дельфины очень любят людей. И подарки. Вытащить Хиддлстона из воды - почти подвиг. Он говорит, что выходит, а сам плывёт следом за плавником, а потом - от него. Другу нравится, он стрекочет и разыгрывается, уплывает всё дальше; я вытаскиваю Тома за руку, когда вижу, что его лицо начинает краснеть. - Они потрясающие! - не может успокоиться он, оказываясь, наконец, под навесом. - Как большая собака, дарлинг! Я слушаю его, укрывая полотенцем и густо размазывая по щекам крем. От него теперь пахнет рыбой, и почему-то это смешно. А глаза блестят, как у влюблённого мальчика. - Какой же ты красивый, - признаюсь я. Том улыбается, придерживает меня, тянет к себе на колени. На него накатывает волна теплоты ко мне, благодарности, нежности - эта волна видна почти так же, как та, что блестит за его спиной. Его восторг обращается на меня. Мой - в ответ. Мы пережидаем палящее солнце под навесом, не размыкая объятий. Здесь жарко, Том убирает рукой капли пота между моих лопаток, под грудью, стирает его с висков, и всё время теперь улыбается. Водит взглядом по моему лицу, когда молчит, когда говорит, когда хочет поцеловать (прежде чем). Лежак широкий, и пока я слежу за дрейфом, не закрывая глаз, Том проваливается в мирный сон и горячо дышит в ухо. Море укачивает нас, как в колыбели, и мне хорошо видна гора, заросшая хвоей, три плавника и чайка, присевшая на перила. А ещё - рыжие волосы.
***
Когда вечером мы пришвартовываемся, приятно-уставшие, немного голодные, Том помогает мне спрыгнуть на пирс, а сам говорит шутливо: - Пойдём, маленькая пони. И ведёт меня за руку до самого дома, обзывает меня так, пока ужинаем, пока принимаем душ, пока засыпаем в одной кровати. Обзывает, признательный за весь сегодняшний день. И за каждый из завтрашних.