— Можно мне пойти с тобой? — спрашиваю, когда он собирает в своей мастерской принадлежности для рисования.
— Ну конечно, — и Кезон улыбнувшись, обнимает меня. — Я никогда не смогу отказать своей музе.
Я улыбаюсь всю дорогу, когда мы идём по нашей ферме, рядом с великолепно-сверкающим бирюзовым морем. Всё именно так, как представлял себе Кезон и описывал мне шестнадцать лет назад.
На острове безопасно, а природа настолько красива и безмятежна, что у вас на глазах точно навернутся слезы.
Когда-то я мечтала о жизни с любимым мужчиной, но последние шестнадцать лет рядом с Кезоном превзошли все мои мечты. Суровый непобедимый гладиатор стал преданным и любящим семьянином.
Мы смогли построить удивительную жизнь на этом острове. У нас много друзей, которые за годы стали нам как семья. Эти люди гораздо лучше, чем была моя настоящая семья.
— О, Боги! Какой прекрасный вид! — восторгаюсь, останавливаясь у кромки воды. Солнце сверкает на море, деревья покачиваются на ветру. Мы окружены яркими цветами среди высокой травы. — Я уверена, что у тебя получится прекрасная картина.
Когда мы прибыли на наш остров и купили ферму, Кезон обнаружил в доме комнатку, в которой была мастерская живописца. Он принялся расчищать хлам, чтобы выбросить его и… пропал. Когда спустя несколько часов я вошла в мастерскую, Кезон рисовал самую великолепную картину, на которой была изображена… я. Вот так неожиданно открылся талант моего любимого великана. Он так же талантлив в обращении с кистью, как и с мечом. Теперь любимый рисует для души, и чтобы заглушить воспоминания о своей прежней жизни.
— Да, место красивое, — соглашается Кезон, и, оторвавшись от созерцания водной глади, смотрит на меня, — но даже и близко не сравнится с твоей красотой.
Я с трудом сглатываю, когда вижу этот взгляд в его глазах. Взгляд, из-за которого я забеременела шесть раз.
— Раздевайся, — вкрадчиво рычит он.
Я оглядываюсь вокруг.
— Может не надо, а? Мне, конечно, нравятся картины, на которых ты рисовал меня юной, — я застенчиво скрещиваю руки на груди. — Тогда я была красивой.
— Теперь ты еще красивее, моя Венера, — горящий взгляд Кезона скользит по мне.
— У меня же складочки на животе, да и грудь висит, словно ветвь под тяжестью плодов…
— Раздевайся, — командует муж тем самым твёрдым доминирующим голосом, который всегда заводит меня.
Я судорожно сглатываю.
— Ты же едва выдержишь два взмаха своей кистью, прежде чем начнешь гладить кое-что другое.
Сексуальная улыбка расплывается на лице Кезона, а его глаза темнеют от вожделения.
— Давай проверим? — искушает меня он.
Я с трудом сглатываю, думаю долю секунды и …
— Ладно, — сдаюсь и снимаю верх платья до пояса, обнажая грудь. Её досуха высосали наши дети, но Кезону она почему-то до сих пор нравится. Очень нравится. — Этого хватит?
— И попку тоже.
Покачивая бёдрами, я стягиваю платье вниз.
— Ты же понимаешь, что эта картина будет слишком уж непристойна, чтобы продавать её на рынке.
Кезон облизывает губы, наблюдая за мной.
— А она будет только для моих глаз, — рокочет он низким хриплым голосом. — Точно так же, как и твоё тело предназначено только для моих глаз.
А дальше всё происходит так, как я и говорила…
Кезон делает пару взмахов кистью, прежде чем раздеться и подойти ко мне с уже возвышающимся мужским достоинством, твёрдым, как камень.
— М-м-м, может, на этот раз у нас получится мальчик? — сквозь стон выдыхаю, когда Кезон глубоко проникает в меня.
Он улыбается, прежде чем простонать.
— Н-е-т. Будет ещё девочка. Мне нравится быть для них безобидным львёнком.
И спустя несколько минут у меня в утробе начинает расти седьмая девочка.
Я уже точно могу это сказать, поскольку чувствую всё тоже самое, как было с моими предыдущими шестью.
И так же, как и с ними, знаю, что всё будет идеально.
Конец!