Моё сердце гулко колотится как военные барабаны, когда она проводит кончиками пальцев по моим чудовищным шрамам на руках. Её рука такая маленькая по сравнению с моей.
— Ты гладиатор?
— Да, — мой голос такой глубокий и грубый по сравнению с её. Мой, как рычание дикаря, её, как сладкая песнь Каллиопы.
— Я слышала о гладиаторах Рима. Они самые смелые и безжалостные воины в мире, сражающиеся за господство и славу.
— Перед тобой самый могущественный гладиатор всех времён.
Она вздыхает и блуждает взглядом по моему грубому лицу и огромному телу.
— Ты убивал людей?
— Да. Много.
— Но ты ведь не убьёшь меня?
Я стискиваю зубы.
Как может кто-то хотеть украсть у мира эту красоту?
Хочу, чтобы её глаза всегда светились от счастья, и она улыбалась. Мысль о том, что кто-то захочет убить её, вызывает дрожь.
— Отныне и навеки я твой страж. Клянусь тебе, моя Венера. Я буду защищать тебя до последней капли крови.
Она поднимает руку и нежно проводит ладонью по моей заросшей щетиной щеке.
— Но почему? Я всего лишь рабыня. Жалкое неблагодарное отродье, как мне говорили.
— Кто говорил? — рычу сквозь стиснутые зубы. Я разорву любого, кто посмел ей это сказать.
— Так… Люди из моего прошлого, — отвечает она и вздыхает. — И я не Венера.
— Для меня ты богиня, — отчаянно пытаюсь заставить её понять, что она всё для меня. — И я буду поклоняться тебе. Как тебя зовут?
— Элоиза, — отвечает она и облизывает кончиком языка пухлую губку. Мой член тут же начинает твердеть.
— Пойдём, Элоиза. У тебя усталый вид. Я знаю, что быть рабом нелегко, но клянусь тебе, эти дни останутся в прошлом.
Девушка окидывает взглядом мою камеру. Вёдра с водой, топчан в углу устланный соломой.
— Да, я устала, — шепчет она, глядя на меня снизу вверх. Усталость ясно читается в её взгляде и хрупком тельце.
Интересно, когда Элоиза в последний раз хорошо спала ночью?
— Тогда ложись и спи спокойно. Со мной ты в безопасности.
Она вздыхает, ложась на убогий жёсткий топчан. А я клянусь себе, что когда-нибудь девушка будет спать на простынях из нежнейшего шёлка, и ни в чём не будет нуждаться.
Зверь-защитник во мне пристально наблюдает, как она, свернувшись клубочком, подтягивает колени к груди. Глухой рык рвётся из горла, когда я смотрю на очертания её попки скрытой под грязным платьем. Боги, какие ещё искушения таятся под ним.
Я напрягаюсь. Пытаюсь не обращать внимания на тяжесть в паху, но это невыполнимая задача. Моей Венере нужен сон. Я хочу дать ей всё, что она только пожелает. Всё, что нужно её телу. Но, а сейчас Элоиза нуждается в отдыхе.
Я планирую простоять рядом с ней всю ночь, оберегая каждую секунду её сна.
Но она вдруг поворачивается ко мне и, не открывая глаз, шепчет:
— Ты можешь лечь со мной?
— Я сделаю всё, что ты пожелаешь, моя Венера, — забираюсь на топчан и сдвигаю её к стене, чтобы ненароком не придавить.
— Ещё мне нужно, чтобы кто-нибудь обнял меня, — шепчет она, отворачиваясь к стене. — Ты можешь меня обнять?
Я осторожно обнимаю её, и Элоиза, вцепившись мне в руку, вскоре расслабляется. Её дыхание становится глубже. Сон одолевает её.
Я же не сплю. Вдыхаю пьянящий аромат её волос. Чувствую, как пышная грудь прижимается к моей руке, и гадаю, что же такого сделал и настолько угодил богам, что они подарили мне эту невинную красавицу.
Член каменный, но я держу себя в узде, не желая пока осквернять девственную красоту. Для этого у нас ещё будет много времени, но, а сейчас я просто хочу обнимать её, как Элоиза и просила.
Среди ночи моя Венера поворачивается на спину, и я, любуясь неземной красотой её личика, понимаю, что бесповоротно влюблён.
Рассвет медленно вползает в крошечное окошко камеры.
И впервые в жизни мне есть что терять.
Глава 3
Элоиза
— Как долго ты наблюдаешь за мной? — спрашиваю, когда утром открываю глаза и вижу тёплый покровительственный взгляд Кезона, устремлённый на меня.
— Недолго, — хрипло шепчет он.
— Всю ночь? — шучу, но его сомкнутые от напряжения челюсти выдают его. Кезон смотрит на меня так, как я всегда мечтала, чтобы на меня смотрел мужчина. С любовью. С обожанием. А не как от взгляда Маниуса, когда ужас пробирается под кожу.
— Я бы мог наблюдать за тобой до скончания веков, — шепчет Кезон, нежно убирая рукой волосы с моего лица.
Этот мужчина – самое могущественное существо, которое я когда-либо видела… И все же он так нежен со мной, словно мать со своим новорождённым младенцем. И моё сердце от этого тает.