— Я не хочу идти на Пуффендуй, там одни трусы, — возмутился Невилл. — Ты ведь сам учился на Гриффиндоре?
— Это потому, что мне ещё в поезде понравилась твоя мама, поэтому я решил поступить на тот же факультет, что и она. А она мечтала попасть на Гриффиндор, — хмыкнул Палпатин, мгновенно находя в памяти причину столь странного поступка Фрэнка Лонгботтома. — И запомни, Невилл. Пуффендуйцы вовсе не трусы, кто бы что ни говорил. Наоборот, там учатся очень умные и трудолюбивые волшебники. После Хогвартса многие из них спокойно устраиваются работать в Министерство магии на хорошие должности или открывают свой бизнес. А все нелестные эпитеты факультету барсуков дают жалкие неудачники, которые просто завидуют деловой хватке пуффендуйцев.
— Я всё равно хочу на Гриффиндор! — набычился Невилл. — Бабушка говорит, что там можно обрести самых преданных друзей. Когда мама очнётся, она будет рада узнать, что я учусь там же, где и она.
Палпатин только кивнул, не собираясь спорить с мальчишкой по такой незначительной причине. Хотя за десять лет, которые Фрэнк Лонгботтом провёл в Мунго, друзья-гриффиндорцы его ни разу не навещали. Возможно, они не хотели видеть живое подтверждение смертельного риска, подстерегающего авроров на каждом шагу, кто знает. Однако факт оставался фактом.
После того как все денежные вопросы были разрешены, они договорились с мастером Радиксом встретиться ещё раз, но уже вдвоём. Следующим пунктом плана было посещение магазина сумок. Здесь Палпатин не стал ничего выдумывать и приобрёл Невиллу стандартный школьный сундук. Тот мог превращаться в шкаф или рабочий стол. Сложный магический артефакт по желанию владельца становился маленьким или вовсе терял вес. Вещи в таком сундуке всегда были чистыми и выглаженными. Совет попечителей Хогвартса и Министерство магии компенсировали торговцам более девяноста процентов стоимости школьных принадлежностей, поэтому весьма серьёзные артефакты продавали ученикам Хогвартса совсем недорого. Правда, все эти великолепные возможности становились доступными владельцам только после кровной привязки сундуков, а во второй половине двадцатого века магию крови считали чуть ли не тёмной, и простых детей ничему такому не учили. Несмотря на испуг на лице Невилла, Палпатин спокойно проколол мальчику палец кинжалом и совершил привязку.
— Теперь, кроме тебя, его открыть никто не сможет, — пояснил он сыну, залечивая тому ранку на пальце. — Инструкцию дома изучишь. Этот сундук тебе до выпуска таскать с собой. Отличный многофункциональный артефакт с расширенным пространством.
Мальчик вначале с ужасом смотрел на неподъёмный сундук, не представляя, как будет его тащить. Однако после привязки он интуитивно почувствовал возможности артефакта, приказал сундуку отрастить лапки, и теперь тот шустро двигался за новым владельцем, словно собака на поводке. Сундук не пропустили в книжный магазин «Флориш и Блоттс», и он остался стоять в ряду таких же сундуков на специальной площадке возле магазина.
Внутри Палпатин сразу подошёл к стойке и заказал комплект учебников для первого курса, а для внеклассного чтения взял Невиллу «Большой справочник герболога» с картинками.
— А я решил, что меня мистифицируют, — раздался со стороны уверенный голос. Человек немного тянул гласные звуки и вид имел донельзя высокомерный. — Бывший аврор восстал из мёртвых, чтобы вновь нести добро и справедливость на улицы Лондона?
По вытянутой физиономии и платиновым волосам Палпатин узнал представителя ещё одного древнего рода — Люциуса Малфоя. Тот тоже был с сыном. Маленькая белобрысая копия отца с растущим недоумением разглядывала Невилла, и то, что пухлощёкий мальчик был одет лучше, чем он, юному Малфою совершенно не понравилось.
— Здравствуй, Люциус, мой скользкий друг, — усмехнулся Палпатин и неожиданно для аристократа протянул тому руку. — Твоё остроумие нисколько не пострадало за те годы, что мы не виделись. Даже, кажется, стало ещё более изощрённым.
Малфой вздрогнул от вкрадчивого голоса Палпатина, наверное, школьное прозвище вызывало у него какие-то свои ассоциации, и осторожно пожал протянутую руку.
— А ты, наоборот, сильно изменился, Лонгботтом. Не бросаешься с ходу в драку и вообще ведёшь себя как аристократ, а не аврор.
— Смерть способна повлиять на мага в лучшую сторону, — усмехнулся Палпатин, вновь заставив блондина чего-то испугаться. — Если волшебник достаточно могущественен, конечно.