— Допросом мистера Поттера будет руководить лично министр, — произнёс бывший ситх, бросив короткий взгляд на Амелию. Перед заседанием Визенгамота они с Фаджем предупредили Боунс, что, если консерваторы будут слишком сильно давить на юношу, та должна обеспечить объективность разбирательства.
Фадж быстро выяснил у Поттера всё о нападении дементоров и по-отечески сказал, что для защиты жизни, а тем более души, юный волшебник имел право применить любые средства. Однако Фадж не успел предложить перейти к голосованию. Прервав его речь, двери вновь распахнулись.
Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор стремительно вошёл в зал суда и с ходу выразил недовольство тем, что не был приглашён на дисциплинарное слушание. Не обращая внимания на присутствующих, включая Гарри Поттера, и не здороваясь ни с кем, Великий Светлый волшебник подошёл к Фаджу и обвиняюще ткнул в того пальцем.
— Я много раз говорил вам, министр. Волдеморт вернулся! Наверняка это сам Темный Лорд или его прихвостни натравили дементоров на Гарри! — прогремел Дамблдор.
Глаза Фаджа вспыхнули от негодования, и он рухнул в кресло, схватившись за голову.
«Что ты несёшь, старый идиот⁈ — простонал про себя Корнелиус. — Сейчас же традиционалисты взбесятся».
Многие волшебники испуганно загомонили, услышав прозвище Тёмного Лорда. А в ложе консерваторов стал нарастать возмущённый гул, и в итоге взорвался криком:
— На каком основании вы вообще сюда явились, Дамблдор? — заорал, брызгая слюной, лорд Паркинсон. — Вы больше не имеете права присутствовать в зале Визенгамота! Эти бредни насчёт возрождения Того-Кого-Нельзя-Называть оставьте для пьянчуг в кабаке вашего братца!
— Я прибыл сюда, чтобы защитить мистера Поттера от вас! — вновь прогрохотал Дамблдор, сердито оглядывая волшебников, сидевших в секторе консерваторов. — Вы и ваш воскресший господин натравили на Гарри дементоров! У меня есть свидетель!
— Но мы уже подробно рассмотрели ситуацию с нападением, — прошипел Фадж. — Да, мистер Поттер применял магию в обычном мире. Но тем самым он спасал свою душу. Министерство не имеет к нему претензий. Нам оставалось только проголосовать! Хватит устраивать здесь цирк, Дамблдор. Какой ещё, к Мордреду, свидетель? Сейчас лорд Лонгботтом объявит голосование, и с мистера Поттера снимут все обвинения!
Однако взбудораженные Великим Светлым волшебником судьи стали требовать досконального разбирательства. Консерваторы ругались со сторонниками Дамблдора, нейтралы посматривали на Палпатина и Гринграсса. Шум нарастал, словно снежный ком.
Шив поднял палочку, и под потолком раздался оглушительный хлопо́к, оборвавший все разговоры.
— Пожалуйста, объясните суду Визенгамота, на каком основании вы взяли на себя защиту мистера Поттера? — дружелюбно спросил Шив в полной тишине.
Дамблдор с трудом сохранил невозмутимое выражение лица и пробормотал:
— Я директор Хогвартса и являюсь вре́менным опекуном для…
— Магглорожденных? — с едва заметной ухмылкой перебил того Палпатин. — Вот только ваш подопечный — полукровка. А значит, в случае, если у мистера Поттера есть родственники или крёстные в нашем мире, на него распространяются все привилегии, которые положены юным чистокровным волшебникам. Поэтому только опекун или крёстные могут представлять его интересы в Визенгамоте.
— Дамблдор и есть магический опекун Гарри Поттера! — закричал подскакивая Эльфиас Дож. — Альбус имеет полное право защищать мальчика.
В тишине, обрушившейся на зал, спокойный голос Палпатина прозвучал неожиданно громко.
— Тогда что вы делали в том маггловском пригороде? — спросил Шив у Гарри, глядя на Поттера, ошеломлённого признанием Дамблдора, и сказал с притворной заботой: — Несовершеннолетним волшебникам нежелательно посещать мир простецов без сопровождения взрослых или хотя бы домового эльфа.
— Но я живу в Литтл-Уингинге у своей тётки почти с самого рождения, сэр, — растерянно сказал Гарри. — Меня подбросили ей на крыльцо ещё совсем маленьким. Правда, сейчас я переехал к Сир…
Только невербальное «Силенцио», брошенное Дамблдором, не позволило Поттеру выдать местонахождение штаба «Ордена Феникса». Впрочем, разоткровенничавшийся гриффиндорец и сам в ужасе хлопнул себя по губам.
К счастью для Поттера и Дамблдора, Визенгамот не обратил на это внимания. В течение следующего часа судьи не столько пытались договориться, виновен Гарри Поттер или нет, сколько обсуждали ещё более важный вопрос. Ведь фактически Верховный чародей Визенгамота обвинил Дамблдора в небрежении обязанностями опекуна. А можно ли доверять такому волшебнику обучение своих детей? Может, пора поменять в Хогвартсе директора?
Дамблдор оправдывался тем, что раньше были очень опасные времена, а недобитые «Пожиратели Смерти» могли в любой момент украсть невинного ребёнка.
В ложе консерваторов снова поднялось возмущение. Те криками доказывали, что все «Пожиратели Смерти» давно отбывают срок в Азкабане. А остальным волшебникам нет и не было никакого дела до судьбы чужого ребёнка.
— У юного Гарри в магическом мире хватает родственников, вот моя жена, например. Почему опеку и управление капиталами наследника не отдали мне? — крикнул Люциус Малфой, и его голос слился с возмущёнными воплями других магов, которые тоже с удовольствием прибрали бы к рукам наследие Поттеров.
Решение Визенгамота было единогласным: Дамблдора лишили звания магического опекуна, но тот сдаваться так просто не захотел.
— У Гарри Поттера есть крёстный! — решительно произнёс Альбус, сверкая очками. — Давайте же наконец-то восстановим справедливость и оправдаем Сириуса Блэка, а затем назначим его магическим опекуном Гарри. Министерство магии без суда и следствия бросило Блэка в Азкабан! Но у него не было чёрной метки на руке, никто и никогда не видел его среди слуг Волдеморта. Я требую восстановить справедливость!
— Почему вы считаете, Альбус, что он находился в Азкабане из-за участия в деятельности запрещённой группировки?
Лицо министра исказилось от возмущения. Фадж даже стукнул кулаком по подлокотнику кресла и продолжил говорить:
— Мистер Блэк нарушил Статут Секретности тем, что на глазах у магглов использовал заклинание «Бомбарда Максима». В результате погибло более двадцати простецов и один волшебник, от которого остался только палец.
Дамблдор уже раскрыл рот, но его прервал Палпатин:
— Вы же помните, директор, что за такое же преступление был осуждён на пожизненное заключение ваш отец, Персиваль Дамблдор?
Шив только что выудил эту интереснейшую информацию из головы Эльфиаса Дожа и поспешил озвучить ту в самый подходящий момент.
Альбус захлопнул рот со звуком сработавшего капкана. Взгляд Дамблдора, брошенный на нового Верховного мага, не отличался добротой. Скорее это было пожелание мучительной смерти. Годами создаваемый образ Великого Светлого волшебника трещал по швам. Сначала опекунство над Поттером, теперь старая история отца, которую никто не вспоминал девяносто лет. В другой раз, и если бы дело не касалось напрямую его, Дамблдор только поаплодировал бы кинжально острым ударам своего политического оппонента.
На фоне таких новостей Гарри Поттера оправдали походя. Большинству судей было плевать на мальчишку и хотелось обсудить совершенно другое. Паркинсон попробовал предложить пересмотр дел остальных Пожирателей, но его призыв не поддержали.
Дамблдор молча вышел из зала Визенгамота, даже не обратив внимания на оклики счастливого Поттера. В его голове бились мысли — одна чернее другой. Хотелось удавить Фрэнка Лонгботтома за то, что бывший аврор вывалил грязное бельё его семьи на всеобщее обозрение. При этом Великий Светлый волшебник не вспоминал, что сам он неоднократно поступал так же по отношению к своим оппонентам. Ведь он — это совсем другое дело.
Глава 36
Смерть в Африке