— Слово предоставляется лорду Лонгботтому! — громко рявкнул секретарь, и Шив поднялся с места.
— Уважаемые члены Визенгамота, — разнёсся по залу его голос. — У меня для вас предложение, которое, вероятно, вызовет протест у части уважаемого собрания, однако прошу его обдумать.
Палпатин обвёл взглядом зал, мысленно считая, кто согласится сейчас, а кто присоединится позже. Пока оказалось, что его предложение воспримут в штыки слишком многие. Однако со временем те, кто сейчас будет громче всех возмущаться, переменят свою позицию.
Дождавшись полной тишины в зале, Палпатин заговорил:
— Я предлагаю разрешить мракоборческому подразделению Аврората применять в исключительных случаях «непростительные» заклинания. Допустим, отряд мракоборцев наткнётся на магическое существо пятого класса опасности. А быть может, преступники будут настолько сильны, что обычными методами их не обезвредить. Или на кону будет стоять жизнь наших наследников? Неужели мы даже в этом случае будем считать, что «Экспеллиармус» или «Ступефай» спасёт детей от нунду или дракона? Обдумайте моё предложение, господа!
Палпатин сел, а со стороны тех, чьи родственники и друзья служили в аврорате, раздались одобрительные аплодисменты. Однако в общей массе людей таких было немного. Сторонники политики чистокровных ещё помнили, как во время первой магической войны авроры убивали их товарищей, и не желали давать им дополнительные возможности. Последователи Дамблдора также не были готовы разрешить аврорам использовать «непростительные» заклинания, считая, что в мирное время такие чары не нужны. В итоге предложение Палпатина отклонили почти единогласно.
Однако бывший ситх и не рассчитывал, что Визенгамот сразу одобрит его предложение. Своим выступлением он показал, что готов отстаивать интересы силовиков, у которых традиционно не было собственной партии. Одно время ДМП и Аврорат поддерживали Бартемиуса Крауча, но тот скомпрометировал своё имя после первой войны. Руфус Скримджер тоже мог бы повести их за собой, но он во всём слушался Фаджа и пока не помышлял о собственной политической карьере. А Аластора Грюма даже свои никогда не считали самостоятельной фигурой.
До прошлого года в таком качестве никто Палпатина тоже не рассматривал. Однако после его демонстративного разрыва с Дамблдором многие силовики стали приглядываться к новой фигуре на политическом Олимпе. Тем более что деятельность фонда помощи ветеранам широко освещалась прессой. Многие силовики высказывали мнение, что Лонгботтом будет неплох в качестве Министра магии. Пусть не сейчас, но когда-нибудь точно.
— Они тебя не слышат, — краем губ улыбнулась Боунс. — Или не хотят слышать. Разрешить «непростительные» заклинания? Да ну! Пусть лучше десяток другой авроров умрёт или станут калеками, так они все считают, — горькая складка залегла у края красиво очерченных женских губ.
В Департаменте правопорядка ежегодно кто-то погибал. И далеко не всегда это были неопытные стажёры. Так что у каждого аврора были те, за кого он произносил тост, поминая погибших товарищей.
— Это сейчас они против, — невесело улыбнулся Палпатин подруге. — Думаю, как только в стране возникнет кризис, многие волшебники вспомнят мои слова. В следующий раз они будут более расположены к переменам. Знаешь, на выходных я бы хотел пригласить тебя в оперу. Говорят, в Ковент-Гарден сейчас идёт «Волшебная флейта» Моцарта. Партия тёмной королевы просто великолепна. Мы должны это услышать.
— Хорошо, дорого́й, — улыбнулась Боунс. — Присылай сову, когда соберёшься в оперу. Только вначале мне потребуется купить хорошее платье для выхода, а тебе стоит надеть фрак. Думаю, в подобном заведении наши мантии будут не к месту. Не хотелось бы отвлекаться на контроль чар во время представления. Лучше сразу одеться по местной моде.
— Просто скажи, что ты хочешь красивое платье, — ухмыльнулся Палпатин и был тут же удостоен её возмущённого взгляда. — Но кто я такой, чтобы оспаривать желания прекрасной женщины? — тут же исправился Шив.
Они вдвоём негромко рассмеялись, после чего двинулись к выходу из зала заседаний в толпе остальных волшебников.
Вернувшись домой, Палпатин спустился в зельеварню. Он сварил шоколадную лягушку по классическому рецепту, поместил в неё ключ Экзар Куна и хорошо поколдовал над получившимся артефактом. После чего завернул лягушку в фольгу и положил ту в коробочку. Поднявшись в кабинет, Палпатин привязал её к лапе совы и приказал отнести в Хогвартс. Птица понятливо ухнула и растворилась во мраке ночи.
Хагрид сидел у окна и грустил. Грохх предупредил, что если он не отправит в племя хотя бы пару бочек огневиски, тётя придёт к нему сама, несмотря на свою не до конца залеченную ногу. А на что способна разгневанная женщина-великан, Хагрид знал очень хорошо. Ещё с тех самых пор, когда по молодости пытался посвататься к одной красотке.
В тот раз только помощь брата спасла Хагрида. Возмущённая приставаньями «мерзкого карлы», как она тогда выразилась, прекрасная Грипа чуть не вырвала ему ноги. Так что визит тётушки не предвещал ничего хорошего. А последний бочонок огневиски, который прислал старина Фрэнк, как назло, очень быстро кончился.
Внезапно возле окна мелькнула сова и решительно забарабанила клювом в стекло. Хагрид протянул руку и толкнул створку, позволяя птице влететь. Та сунула лапку под нос полувеликану, и Хагрид отцепил от крепления маленькую коробочку. Как только он вскрыл упаковку, над столом возникла светящаяся фигурка Лонгботтома.
— Здравствуй, мой друг, — раздался голос Фрэнка. — Ты должен проглотить шоколадную лягушку, которая спрятана в коробке. В ней находится специальный артефакт, что поможет тебе избежать пагубного влияния дементоров. Как только ты это сделаешь, чудовища не смогут выпить твою душу или хоть как-то тебе навредить. Лягушка будет защищать тебя изнутри около года. Но думаю, ты выйдешь из Азкабана значительно раньше. Только смотри. Я ещё раз напоминаю! Её надо именно проглотить, а не разжевать. Иначе чары не сработают!
Хагрид достал из коробочки завёрнутую конфету, развернул упаковку и внимательно рассмотрел лягушку. Он обнюхал её со всех сторон и не нашёл ничего подозрительного. Та пахла, как обычная шоколадная лягушка, и выглядела так же соблазнительно. Больше не раздумывая, Хагрид взял стакан с чаем, затем кинул лягушку в рот, проглотил её и хорошенько запил. Во рту ощущался приятный шоколадный вкус, каких-то особых изменений полувеликан не почувствовал. Оставалось только ждать обещанного Фрэнком сюрприза.
Целый день ничего не происходило, а ночью к Хагриду вломились второкурсники Поттер и Уизли. Полувеликан привечал молодых гриффиндорцев, они часто общались.
— Сейчас же ночь на дворе, ребятки! Вы чего не у себя в комнате? — удивился полувеликан. — Ладно, проходите скорей, а то мало ли…
Гарри Поттер и Рон Уизли изумлённо покосились на взведённый арбалет, который стоял возле двери.
— Эмм, Хагрид, ты что, на охоту идти собрался? — полюбопытствовал Уизли.
— Не-е, какая охота. Это так… На случай нежданных гостей… — замялся полувеликан. — Давайте что ли чаю попьём, ребятки?
Он отошёл к печке, но тут в дверь снова решительно забарабанили. Посуда грохнулась на пол, а Поттер и Уизли ловко забились в дальний угол, где спрятались под мантией-невидимкой. Хагрид, испытывая тяжёлые предчувствия, даже не посмотрел на арбалет и направился к двери. Против разгневанной тёти арбалетный болт будет словно укол булавки, а в ответ может прилететь такая оплеуха, что он потом долго будет зубы собирать по подлеску.
Поэтому, когда на пороге оказалась не разгневанная великанша, а директор Дамблдор, Министр Фадж и Люциус Малфой, Хагрид даже испытал облегчение. Развернувшись, полувеликан отправился в комнату. От перенесённого напряжения на его лбу выступили капельки пота. Хагрид рухнул на заскрипевший под его весом табурет и вопросительно посмотрел на гостей. Дамблдор был хмур, Фадж растерян, а лицо Малфоя выражало злость и возмущение.
— Прости, Хагрид, — пробормотал министр, — но других вариантов у меня пока нет. Общественности нужен виновник, и неважно, кто это будет.