Главком, который вновь снял маску, глубоко задумавшись, сидел перед пустой заставкой машины.
-Не одобряешь? – спросил он.
-Одобряю. И более чем. Комбинация действенна. Бейл сейчас ушёл от своей влюблённости очень далеко. Но шок сыграет своё дело. Пусть не любовь, но память. Он сентиментален, как все слабые люди. А тут женщина, которая по своему наполнению является твоей бывшей женой. Он не поверит, но почувствует – и это ещё больше собьёт его с толка. Надеюсь. Да и она поможет. Она обуреваема виной и любовью. Свести и столкнуть их вместе – мысль неплохая. Их не просто заклинит. Они такую бурю поднимут. Станут фактором дисбаланса. Только…
-Что?
-Ты.
-Что – я?
-На тебя это не похоже. Использовать свою жену, пусть даже фактически…
-Значит, не похоже? – спросил главком. – Вам откуда знать?
-Действительно, откуда.
-Я скажу. Этот выродок Скайуокер, к сожалению, умер не на Мустафаре. Он окончательно сдох только три месяца назад. Когда вы сошли с ума, мой император.
-Я почаще буду сходить с ума, - любезно отозвался Палпатин. – А вообще-то, затянувшийся инфантилизм – это страшно.
-И не говорите, - раздалось из кресла. – Всё же Вейдер – не имя, сущность. Вся эта глупость моего сына относительно спящего во мне другого могла в какой-то момент оказаться реальностью.
-А сейчас?
-Надеюсь, я излечился.
-Честный ответ, - кивнул император. – Принимаю. Тоже надеюсь. Но буду действовать так, как будто в тебе все ещё есть зараза. И тебе рекомендую.
-Я сам рекомендую себе.
Император улыбнулся. Сейчас он видел перед собой человека хладнокровного и жёсткого. Скорей, даже жестокого. Серые ледяные глаза. Голос. Расчётливые рассудочные интонации.
Надеюсь, это продлится достаточно долго.
-Насчёт жены и Бейла, - сказал Вейдер. – Если их замкнёт друг на друге, то это создаст маленькую бурьку в стакане с Силой. Что нам и нужно.
-Нам вообще нужно как можно дольше отвлекать от себя внимание.
-Вот и я о том же, мой повелитель.
Они переглянулись.
-Что же, - сказал Палпатин, - вот и настал момент, когда ученики проверяются на прочность.
-Управление – четвёрке?
-Да. Для этого и готовили. Риск оправдан.
-Никакого риска.
-Ты так уверен?
-А вы можете быть не уверены в своих учениках?
Император поднял руки:
-Сдаюсь, - опустил. Стал серьёзен. – Что ж. Риск, тем не менее, оправдан. Оправдан именно потому, что я в них уверен. Теперь подведём итог. А потом… потом передоверим результаты и цель ученикам. А сами… - он вгляделся в ученика. – Но, Вейдер, я должен быть уверен, что тебя опять не замкнёт…
-Не замкнёт, - рассеяно ответил главнокомандующий. – Я увидел её… и сразу подумал…
-О любви?
-О любви, - усмехнулся главком. – О любви…
Он смотрел на пустой монитор.
О любви.
Я вспоминаю. Я честен перед собой, когда хочу вспомнить. Хотите знать, что произошло на Мустафаре? Почему я убил свою жену. Да, убил. Не надо смягчать выражений. Убил. Именно это сообщил мне мой учитель, когда я очнулся. Не сразу, когда было нужно. Когда я смог воспринять. Когда это помогло мне выжить.
Она мертва, ты убил её. А я прохрипел: нет. Я был ранен, мне было плохо, мне так нужно было тепло. Не поддержка. Минута слабости, долгие месяцы боли. Нет, - сказал я тогда. Нет. А потом хлынула ярость. На его улыбку, на его насмешку в глазах. Эта ярость выдернула меня из смерти. В конечном счёте. Не позволила умереть. Знал ли он, что ненавистью вытаскивая меня из небытия, создаёт очаг напряжения, который сможет разрастись и убить? Конечно, знал. Но знал и то, что это единственный выход. Жалостью к самому себе и желанием тепла я убью себя точно. С тем, что со мной случилось, мне надо было сражаться одному. Иначе б не помог и император. А я чуть было не начал ныть о Падме. На самом деле – о себе. О своей жизни. О потере. Потере всего, с приобретением увечья, которое было неоспоримым фактом существования. От которого с больничной кровати не убежать. И боль, которая стала фоном жизни. Даже во сне. А он бросил мне – правду. И ухмыльнулся. “Ты убил свою жену, мальчик. Сам. Не знаю, насколько рассудочно – но сам. И даже это сознавая. Не скрывайся теперь сам от себя. И от того, что ты сделал”.
Это подействовало – тогда. А сейчас (не знаю, как раньше, там бездна, и пока я не собираюсь в неё смотреть) стало столь просто. Столь обыденно. Столь элементарно, что я не могу понять – что же било и болело во мне все эти годы? Глубоко, внутри, но тем не менее неискоренимо? То, что в итоге дало слабину на сыне.
Ведь всё очень просто.
Да, я убил свою жену. Сейчас я вам расскажу об этом.
Представьте любовь. Очень сильную. Влюблённость. Страсть. Именно потому не скажу: наивную. Страсть жестока, эгоистична, сильна. Она требует всего – и ещё немного. Она берёт – и уходит. Так и было, если бы в дело не вмешивалась любовь. Влюблённость. Романтический флёр на глазах. Особенно юных. Ведь вам же рассказывали про любовь до гроба? Правда? Ведь писали же поэты стихи, ведь сочиняли же песни. А фильмы, романы… Не могут же все миллиарды миллиардов когда-либо живших в этой галактике – врать. Она есть, эта великая любовь. Или невеликая – но просто настоящая. Та, сильная, когда мир весь – в лице единственного человека. Любовь до гроба…