Ее голос остался снаружи, а внутри школы, в широком каменном коридоре, царила тишина. Ровно до момента, пока дурацкие колесики чемодана не оказались на полу, гремя еще сильнее.
— Просьба неинициированных надеть кристаллы, — раздался над головой безучастный голос.
"Спасибо, что напомнили. Как будто можно забыть!"
Раздражение снова колыхнулось.
Стены давили глыбами, не доставляя никакой радости. Семь лет назад Феликса ломилась в школу, готовая сбить с ног каждого, лишь бы быстрее попасть в замок. Теперь — наоборот. Готова бежать, лишь бы оказаться подальше.
Из года в год одно и то же: заходить в большой зал с чемоданом, когда профессора давно ушли, а ученики успели забросить свои вещи по комнатам до первого в стенах школы обеда.
Половина набила желудки и ушла делиться впечатлениями от каникул, другая часть сыто и расслабленно болтала за столом.
Закрыла глаза, сделала вдох... Представляя, что все не так плохо и остался всего год. Один.
Не семь.
Не размыкая век, шагнула вперед, таща за собой треклятый чемодан. Всего шаг и лоб столкнулся с твердой поверхностью. В нос ударил запах весенней свежести с примесью миндаля, пропитанный обещанием чего-то нового после долгой зимы.
— Смотри куда прешь, отброс.
Презрительный голос, начищенные до тошнотворного блеска туфли...
Шам Дейвил с искривленными в неприязни губами смотрел сверху вниз.
Недолго.
Он резко, небрежно оттолкнул Феликсу в плечо, сдвигая с дороги.
Понадобилось немного времени прийти в себя. Учебный год по праву считается "открытым".
— Катись к чертям, Дейвил.
Она всегда произносила его фамилию как нечто неприятное, отвратительное, адски ненавистное. И немного — очень — гордилась этим.
Он привык, что ее проговаривают со страхом и трепетом, выстанывают или восхваляют. Но когда озвучивала она, у него срывало крышу. Пусковой механизм начинал короткий отсчет до высвобождения эмоций. Иногда неконтролируемых.
Никто не смел так с ним разговаривать.
Никто и никогда.
— Потасканная Фоукс, — он развернулся, стукнув каблуками по каменному полу.
Есть в этих движениях некая театральность, наигранность, ведь ему прекрасно известно: взгляды всех присутствующих в зале прикованы к ним двоим.
— На автобус не хватило, пришлось идти пешком?
Свита Дейвила подоспела к эпической кульминации, и загоготала в поддержку идиотской шутки.
Толстый за семь лет стал еще толще и походил на жирную свинью, вечно пожирающую сэндвичи. Высокий вытянулся до двух метров, а лицо так и осталось с отпечатком интеллекта десятилетнего. В очках — единственный более-менее адекватный из всей компании. Он все больше молчал.
Наглый... не изменился. Все тот же Шам Дейвил: кретин и идиот в одном лице. Его ухмылка стала жестче, отточенная до безупречности на практике. Взгляд зеленых глаз — еще более холодный, острее прежнего, несмотря на теплоту цвета.
Пустой.
Когда-то они сверкали как капли дождя на первых листьях, теперь в них только злость и ненависть, презрение и брезгливость. И демонстрация. Силы, власти. Если бы мог, сам с собой бы сексом занимался, а так, бедолага, трахает шлюх из своей свиты.
Словно прочитав мысли, на горизонте появилась Мими. Глубокий вырез обтягивающего верха платья дал возможность всем желающим оценить внушительный бюст. Бордовые губы с толстым слоем помады вытянулись в притворной улыбке, голубые глаза яростно блеснули.
— Фе-еникс, — протянула девушка тонким кукольным голосом.
Дернулась, как от пощечины.
— Для тебя — Фоукс.
Бесцветный тон чуть подправил ухмылку Мими, но она удержала лицо.
Такое же кукольное, как семь лет назад. Милое личико давно перестало светиться живыми эмоциями, став изваянием для музея.
Теперь, с выдающейся грудью, длинными стройными ногами тонконогой лани, узкими упругими бедрами она все больше походила на Барби. А Дейвил…
Нет, не Кен.
Манекен.
— Глупо обижаться, Феникс, — Кукла акцентировалась на прозвище Феликсы, игнорируя замечание. — Научись принимать реальность. Каждый на своем месте.
Таким голосом комплименты говорят, расхваливают, вылизывают с головы до пят. Ей бы плохие новости рассказывать, чтобы вроде все хреново, но сладко так, аж зубы сводит.
— Упасть со своего места не боишься?
Беседа явно держила курс на столкновение миров. Отбросов и… остальных. Друзья — Феликса заметила краем глаза — начали выходить из-за стола.