Шарлотта не могла пошевелить и пальцем. Она не могла отвести взгляд от потолка.
Холодные руки скользнули к шеи. Замерли на сонной артерии, отсчитывая пульс.
– Человеческий век короток, – шептал голос. – А умирают и целые вселенные
“Засни”, – приказала себе Шарлотта и хотела сжать веки, но не могла.
“Уже сплю, да?” – с надеждой подумала она, но холодная рука, гладящая щеку, казалась такой живой.
– Человек только родился и уже умирает, не замечая сего и наслаждаясь своим ма-а-аленьким мирком… – сладко произнес голос. Пальцы перестали гладить щеку.
– И ты умрешь, дитя, в неведении о большем! – раздался писклявый вскрик у уха.
Пальцы двигались по ноге, изображая человеческий ход. Шарлотта шире раскрыла глаза и попыталась дернуться. Бесполезно. Она не могла даже разжать губы.
– Топ-топ… идет беспечно человек к могиле. Как был один так и останется! – говорил голос. Пальцы замерли на выступающей косточки у бедра.. – Но ты не волнуйся. Я защекочу тебя до смерти!
Пальцы начали щекотать живот. Больно. Они проникали под кожу и рассматривали внутренности, изучая организм с холодным интересом анатомиста.
Пальцы проникали еще глубже. В самые мысли.
Воспоминания.
В уголках глаз собрались слезы.
– Восстань, дитя! – вскричал голос так, что каждый в комнате должен был в страхе спрыгнуть с кровати.
Для того, как Шарлотта вскочила, “восстань” – громкое слова. Она откинула одеяло и, дрожа, огляделась. Никого. Она обняла себя трясущимися руками, трогая ребра. Целы, хотя воспоминания о пальцах еще были сильны и, казалось, они сломали каждую кость. Вывернули тело наизнанку.
Со лба упала капля пота. Ночная рубашка прилипла к телу, и теперь, когда одеяло оказалось отброшенным, холод стал ощущаться явственнее.
Все вокруг уже уснули. Ночная тишина прерывалась только чьим-то сопением.
“Конечно, сон, что же еще”, – подумала Шарлотта и стерла со лба пот.
Ее взгляд замер на границе лунного света, что проникал из окна, и темноты комнаты. Шарлотта, придвинувшись ближе, присмотрелась, не поверив глазам. Граница дернулась. Свет отделился и узким пятном лег на дощатый пол. Впереди появилось еще пятно. Они выглядели как след от узкой длинной ступни, будто кто-то невидимый легко вступал на пол, оставляя за собой вереницу следов.
– Идем! Быстрее! Ты встретишься с ним, – ласково разлился голос со всех сторон.
Шарлотта встала с кровати и, не надевая туфлей, пошла за лунными следами.
Они вывели ее в коридор, на полу которого разливался свежий серебряный свет. Шарлотта чувствовала его тепло ногами. Свет прильнул к ней и дотронулся до губ, оставляя на нем сладкий вкус.
Сейчас нужно повернуть влево и потом, дойдя до кухни, выскользнуть через дверь для прислуги, запасной ключ от которой прятался под старым разбитым горшком. Шарлотта почти повернулась, как вдруг она услышала резкий шепот:
– Я сказала вырежи мои инициалы, а не нацарапай булавкой
Урсула. Шарлотта повернула вправо и, прислонившись к стене, выглянула из-за нее в коридор, который тянулся до закрытого для воспитанниц крыла пансиона. На подоконнике восседала Урсула, перекинувшая, совсем не как благовоспитанная девица, ногу на ногу. Лунный свет брезгливо отпрыгнул от нее, оставляя на лице вместо глаз и рта черные проемы теней. У самых ног Урсулы, на коленях, сидела Альма. В зыбкой свете она вырисовывалась тающей восковой фигуркой. Один рукав ее сорочки был сдернут к плечу, оголяя тонкое запястье, где и были вырезаны булавкой невидимые для Шарлотты “У.В.”.
В руке Урсула сжимала нож, с драгоценной рукоятью и длинным лезвием. Он не походил на столовый прибор. “Как только пронесла”, – удивилась Шарлотта, но вспомнила простую правду. Чем строже правило, тем изобретательнее ум.
– Это охотничий нож моего папеньки. Он такой старинный, что им фей убивали, когда они еще по нашей земле, как по своей ходили. Надеюсь, ты понимаешь, какой честью я одариваю тебя, – сказала она и подала нож своей подруге, стоящей у окна.
Подруга, видимо, проникнутая почтением после таких жарких слов, восторженно приоткрыв рот, взяла нож и с благоговением смотрела на него, прежде чем положить перед Альмой.
– Не медли. Докажи свою верность мне прямо сейчас, – проговорила Урсула и приподняла подбородок.
Тонкая рука Альмы медленно потянулась к ножу. Шарлотта тенью выпрыгнула из-за угла и замерла в лунном свете, который прильнул к ней ласково, как к старой подруге. Урсула оторвала взгляд от Альмы и слезла с подоконника, устремляя злой взгляд.
– И что ты тут делаешь? Наверное, ты, как истинная дочь своей мамаши, бродишь по ночам в поисках приключений… известно какого характера, – сказала Урсула, скрестив руки на груди.