Он чувствовал, как синее пламя внутри него пульсирует в унисон с великой силой, текущей теперь через Хогвартс — первым аккордом симфонии преобразования, которая постепенно охватит весь магический мир, а затем и всё это измерение.
И оно того стоило — его вековое ожидание, его тщательная подготовка, все трудности и препятствия на пути. Ради этого момента, ради этой эры, которая теперь начиналась под мудрым руководством Владыки Малика.
Прошло несколько месяцев с того момента, как Владыка Малик вошёл в этот мир. За это время жизнь в Хогвартсе обрела новый ритм — внешне всё казалось прежним, но внутри происходили тонкие, почти незаметные для постороннего глаза изменения. Студенты учили те же предметы, но с новым пониманием; преподаватели вели привычные уроки, но наполняли их иным содержанием. Весь замок медленно, но верно преображался, становясь центром новой магической парадигмы.
Был тёплый майский вечер, когда Сахиби Алов решил выйти к озеру, чтобы насладиться закатом. В последние недели он был так занят помощью Малику в трансформации учебной программы, что почти не находил времени для простых удовольствий. Однако сегодня его сердце влекло к тихим водам озера, где отражалось пламенеющее небо.
Он неспешно шёл по берегу, когда заметил знакомый силуэт, сидящий на большом плоском камне у самой кромки воды. Беллатрикс. После полного преобразования её тело уже не было глиняной копией, созданной Сахиби. Теперь она была существом огня и кристалла, чья кожа мягко мерцала в свете заходящего солнца, а волосы струились, как тёмное пламя. Она выглядела совершенно неземной и в то же время — более настоящей, чем когда-либо прежде.
— Прекрасный вечер, — сказал Сахиби, подходя ближе.
Беллатрикс повернула голову, и её сапфировые глаза вспыхнули узнаванием.
— Я думала, ты слишком занят, чтобы наслаждаться такими простыми вещами, как закат, — ответила она с лёгкой улыбкой.
— Даже самые великие дела требуют пауз для созерцания, — заметил Сахиби, присаживаясь рядом с ней на камень. — Владыка Малик часто напоминает мне об этом.
Беллатрикс задумчиво провела рукой по поверхности воды, и там, где её пальцы касались озера, вода начинала мягко светиться синим.
— Он… не такой, каким я его представляла, — тихо сказала она.
— Никто не может по-настоящему представить Малика, не встретив его, — ответил Сахиби. — Он выходит за рамки любого понимания.
— Я ожидала… большего разрушения, — призналась Беллатрикс. — Когда ты говорил о новом мире, я представляла себе огонь, поглощающий старый порядок.
Сахиби кивнул, понимая её чувства.
— И я тоже, отчасти. Но Владыка видит дальше, чем мы. Он не разрушает — он трансформирует. Это более сложный и красивый процесс.
Они замолчали, глядя, как солнце медленно опускается за горизонт, окрашивая воды озера в багряные оттенки. Где-то вдалеке гигантский кальмар лениво поднял щупальце над поверхностью воды, словно приветствуя заходящее светило.
— Ты изменился, — внезапно сказала Беллатрикс, повернувшись к Сахиби. — С тех пор, как он пришёл. Ты стал… мягче? Нет, не то слово. Спокойнее. Словно достиг цели, к которой шёл многие века.
Сахиби снял свои антрацитовые очки, позволяя синему пламени своих глаз свободно освещать сумеречное пространство между ними.
— Не цели, — поправил он. — Начала пути. Всё, что было до сих пор — лишь подготовка. Теперь начинается настоящая работа.
Он протянул руку и осторожно коснулся её лица. Их кожа соприкоснулась, и там, где встретились огонь и кристалл, возникло удивительное сияние — не синее и не пурпурное, а какого-то совершенно нового оттенка, для которого в человеческом языке не существовало названия.
— Ты прекрасна, — тихо сказал Сахиби. — Более прекрасна, чем я мог вообразить, создавая твоё первое тело.
Беллатрикс мягко улыбнулась, и от этой улыбки, казалось, само озеро засветилось чуть ярче.
— Это твоя заслуга, — ответила она. — Ты показал мне путь. Без тебя я бы никогда не узнала этой свободы.
Сахиби покачал головой.
— Я лишь открыл дверь. Ты сама решила войти в неё.
Он наклонился ближе, и их губы встретились в поцелуе, который, казалось, остановил само время. Огонь встретился с огнём, свет со светом, и на мгновение они перестали быть двумя отдельными существами, сливаясь в единое целое, пульсирующее в унисон с биением сердца мира.