Он нажал кнопку внутренней связи.
— Кардинал Бенедетти, — сказал он своему личному секретарю, — созовите Коллегию кардиналов. Чрезвычайное собрание, без отлагательств. И подготовьте заявление для прессы. Я хочу обратиться к миру.
— Но, Ваше Святейшество, — последовал растерянный ответ, — врачи настаивали на полном покое. Ваше состояние…
— Моё состояние изменилось, — твёрдо прервал его Папа. — Скоро вы всё поймёте. Созывайте кардиналов.
Он отключил связь и снова посмотрел в зеркало. Его губы тронула лёгкая улыбка — улыбка человека, увидевшего далёкий, но ясный путь сквозь туман сомнений и страхов.
\*\*\*
Через три недели площадь Святого Петра была заполнена до отказа. Сотни тысяч верующих собрались здесь, чтобы увидеть чудо, о котором говорил весь мир. Чудесное исцеление Папы Римского, его преображение, его новые проповеди о приближающейся эре Откровения — всё это вызвало волну религиозного возрождения, какой не видели со времён раннего христианства.
Папа вышел на балкон базилики, и толпа затихла. Даже на расстоянии было видно, что с понтификом произошла удивительная перемена. Он больше не выглядел как умирающий старик — его осанка была прямой, движения уверенными, а лицо светилось внутренним светом, который не могли не заметить даже самые скептически настроенные наблюдатели.
— Возлюбленные дети мои, — начал он, и его голос, усиленный микрофонами, разнёсся по всей площади, — я пришёл к вам сегодня с вестью, которую ждало человечество с момента Вознесения Господа нашего.
Он сделал паузу, обводя взглядом море лиц внизу. С новым, расширенным восприятием он мог чувствовать их эмоции — надежду, страх, скептицизм, веру — как разноцветные потоки энергии, поднимающиеся к нему.
— Мы стоим на пороге новой эры, — продолжил он. — Эры, когда завеса между небесами и землёй истончается. Когда обещания, данные в Писании, начинают исполняться не в переносном, а в буквальном смысле.
Он поднял руки, и вокруг его пальцев заплясали искры золотистого света, видимые даже с самых дальних рядов площади. По толпе пронёсся вздох изумления.
— Господь даровал мне исцеление, — сказал Папа. — Но не только физическое. Он открыл мои духовные очи, позволил увидеть то, что скрыто от обычного взора. И то, что я увидел, наполнило моё сердце радостью и трепетом.
Его голос стал глубже, в нём появились новые обертоны, заставляющие каждого слушателя чувствовать, будто понтифик обращается лично к нему.
— Я видел миры за пределами нашего. Видел потоки божественной энергии, пронизывающие всё сущее. Видел великий план Творца, который превосходит всё, что мы могли вообразить в своей ограниченности.
Он сделал паузу, давая своим словам проникнуть в сердца и умы слушателей.
— Этот план включает в себя трансформацию. Преображение всей реальности. То, что святые отцы называли Вторым Пришествием, апокалиптики — концом света, а мистики — эрой Духа Святого.
По мере того как он говорил, золотистое сияние вокруг его фигуры усиливалось, становясь всё более заметным. Это не был обычный свет — он словно исходил из иного измерения, просвечивая сквозь ткань реальности.
— Каждый из вас, — продолжил понтифик, его голос теперь звучал с почти гипнотической силой, — стоит перед выбором. Выбором между принятием и отрицанием. Между страхом и верой. Между тьмой прошлого и светом будущего.
Он поднял руки выше, и золотистое сияние вокруг него превратилось в подобие нимба, который медленно расширялся, охватывая всё большую площадь.
— Тем, кто выберет принятие, кто откроет своё сердце новому откровению, я обещаю не просто спасение — я обещаю преображение. Вознесение не после смерти, а здесь и сейчас. Вознесение к новому уровню бытия, где человеческое и божественное сливаются воедино.
Голос понтифика стал строже, в нём появились властные нотки.
— Но тем, кто отвергнет зов, кто закроет свой разум и сердце, кто предпочтёт цепляться за старые догмы вместо того, чтобы принять новую истину… — он сделал паузу, — им придётся столкнуться с последствиями своего выбора. Ибо ад — это не место в загробном мире. Ад — это состояние души, отвергающей свет. И этот ад уже стоит на пороге для тех, кто отказывается видеть истину.
Сияние вокруг Папы достигло пика интенсивности, на мгновение ослепив тысячи камер, направленных на него. Когда оно немного угасло, понтифик продолжил, его голос теперь звучал с неземной мелодичностью: