Сахиби и Беллатрикс ежедневно занимались с ним, обучая основам новой магии. Профессор Алов объяснял теорию, рассказывал о структуре реальности, о тонких связях между мирами, о том, как воля волшебника может изменять саму ткань бытия. Беллатрикс же фокусировалась на практике — показывала конкретные техники, упражнения, помогала Гарри установить контроль над его стремительно растущей силой.
Постепенно в замок прибывали и другие ученики — те, кого профессор Малик отобрал для ранней адаптации к новой программе. Среди них были дети из магических семей, которые проявили особую восприимчивость к энергии Инферно, и маглорождённые с редкими магическими дарами. Гарри подружился со многими из них, но особенно близок стал с девочкой по имени Луна Лавгуд — странной, мечтательной блондинкой, которая, казалось, с рождения видела то, что было скрыто от обычных глаз.
— Твоя аура очень красивая, Гарри, — сказала она при их первой встрече. — Зелёная, как молодые листья весной, с золотыми искрами. Это значит, что ты несёшь в себе большие перемены.
В обычной ситуации Гарри смутился бы от таких слов, но теперь, когда его восприятие расширилось, он сам видел ауры людей и понимал, о чём говорит Луна. Её собственная аура была серебристо-голубой, как лунный свет на воде, с радужными переливами на краях.
— А твоя похожа на звёздное небо, — ответил он. — Как будто в тебе заключена целая вселенная.
Они часто проводили время вместе, исследуя замок, делясь открытиями, обсуждая странные и прекрасные явления, которые становились всё более частыми по мере того, как трансформация Хогвартса продолжалась. Стены, покрытые причудливыми светящимися узорами; портреты, чьи обитатели теперь могли выходить из рам и общаться с учениками как трёхмерные проекции; лестницы, которые не просто двигались, а плавно трансформировались, изменяя саму пространственную геометрию замка.
Однажды вечером, когда Гарри и Луна сидели на Астрономической башне, наблюдая за необычным явлением — слиянием звёзд в новые созвездия, мальчик внезапно осознал, насколько изменилась его жизнь за эти короткие недели.
— Знаешь, — сказал он, глядя на звёздное небо, где созвездие Ориона медленно перестраивалось в совершенно новую конфигурацию, — иногда я боюсь, что проснусь и окажусь снова в чулане под лестницей. Что всё это — просто сон.
Луна повернулась к нему, её серебристые глаза в полумраке казались почти светящимися.
— Нет, Гарри, — мягко ответила она. — Это не сон. Или, может быть, всё как раз наоборот — ты проснулся от долгого кошмара и наконец увидел реальность такой, какой она всегда должна была быть.
Гарри задумался над её словами. Возможно, она была права. Может быть, жизнь у Дурслей, годы одиночества и страха — вот что было ненормальным, искажённым, ненастоящим. А это — Хогвартс, магия, друзья, наставники, которые действительно заботятся о нём — и есть истинная реальность.
— Кстати, ты заметил? — спросила Луна, указывая на его руки.
Гарри опустил взгляд и увидел, что тонкое зелёное сияние, которое теперь постоянно окружало его, изменилось. В нём появились золотистые нити, плавно переплетающиеся с изумрудным светом, создавая удивительный узор.
— Это значит, что твоя магия эволюционирует, — объяснила Луна. — Синтезирует новые качества. Профессор Малик говорит, что такое происходит, когда волшебник находит своё истинное призвание, своё место в мире.
— Своё место в мире, — эхом повторил Гарри, разглядывая переливы света на своих ладонях. — Да, пожалуй, так оно и есть.
Однажды утром Сахиби предложил Гарри нечто особенное — возможность связаться с его родителями через тонкую грань между мирами. Не просто почувствовать их присутствие, как на Поляне Единства, а действительно увидеть, услышать их голоса.
— Это очень сложный и энергетически затратный ритуал, — предупредил профессор. — Мы сможем удерживать контакт лишь несколько минут. Но я чувствую, что ты готов к этому опыту.
Они собрались в Комнате Стихий — Сахиби, Беллатрикс, Гарри и, к удивлению мальчика, сам директор Малик. Комната была приготовлена для особого ритуала — в центре светящегося узора на полу теперь находился неглубокий бассейн с серебристой жидкостью, похожей на ртуть, но светящейся изнутри мягким перламутровым светом.