— Это Зеркало Душ, — объяснил Малик, указывая на бассейн. — Оно позволяет на короткое время истончить вуаль между миром живых и тем, что за его пределами.
Директор выглядел особенно внушительно сегодня — его шартрезовые глаза светились ярче обычного, а вокруг его фигуры колебалось лёгкое синеватое марево, словно ореол неземной энергии.
— Гарри, — мягко сказал он, кладя руку на плечо мальчика, — то, что ты увидишь и почувствуешь, может быть очень эмоционально. Но помни — это настоящий дар, возможность, которой не было у волшебников с древнейших времён. Цени каждое мгновение.
Гарри молча кивнул, не в силах произнести ни слова от волнения. Увидеть родителей — то, о чём он мечтал всю свою сознательную жизнь. Даже в самых смелых фантазиях он не представлял, что это возможно.
Ритуал начался. Сахиби и Беллатрикс встали по разные стороны от бассейна, соединив руки над серебристой поверхностью. Малик занял позицию позади Гарри, положив ладони ему на плечи.
— Закрой глаза, Гарри, — тихо сказал директор. — Почувствуй, как твоя магия соединяется с нашей, как образуется мост между мирами. Представь своих родителей — не как фотографии, а как живых людей, любящих тебя, ждущих встречи с тобой.
Гарри послушно закрыл глаза, сосредотачиваясь на образе родителей. Проблема была в том, что он почти не помнил их — лишь смутные ощущения, обрывки воспоминаний, похожие на сны. Но постепенно, под мягким руководством Малика, образы стали проясняться, обретать форму и цвет.
Он почувствовал, как его собственная магия — зелёное сияние с золотыми нитями — сплетается с синим пламенем Сахиби, кристальным светом Беллатрикс и многослойным, сложным сиянием Малика, создавая единый поток энергии, устремлённый куда-то… за пределы обычной реальности.
— Открой глаза, Гарри, — произнёс голос Малика, и мальчик почувствовал, как странная вибрация прошла через всё его тело. — Смотри.
Гарри медленно открыл глаза и едва не закричал от изумления и восторга. Поверхность Зеркала Душ больше не была серебристой — она превратилась в окно, через которое он видел две фигуры, окружённые мягким золотистым светом.
Его родители. Молодые, красивые, такие… настоящие. Лили с её изумрудными глазами — точно такими же, как у него, — и длинными рыжими волосами. Джеймс, в котором Гарри с удивлением узнал многие свои черты — непослушные чёрные волосы, форму лица, даже манеру стоять.
— Мама? Папа? — прошептал он, не в силах поверить своим глазам.
— Гарри, — голос Лили, мелодичный и тёплый, словно летний ветерок, — наш дорогой мальчик.
— Сынок, — Джеймс смотрел на него с гордостью и нежностью, которые Гарри никогда раньше не видел, обращённые на себя. — Ты так вырос.
— Это правда вы? — Гарри чувствовал, как слёзы текут по его щекам, но не обращал на них внимания. — Вы действительно… здесь?
— Не совсем здесь, — мягко ответила Лили. — Мы в другом месте, Гарри. Но благодаря особой магии, мы можем видеть и говорить с тобой сейчас.
— Мы всегда с тобой, сынок, — добавил Джеймс. — Всегда наблюдаем за тобой, всегда любим тебя. Просто обычно… ты не можешь нас видеть или слышать.
Гарри хотел сказать так много, спросить о стольких вещах, но слова застревали в горле. Всё, что он смог, это прошептать:
— Я скучал по вам. Всю жизнь.
— Мы знаем, милый, — Лили протянула руку, словно пытаясь дотронуться до сына через барьер между мирами. — И нам так жаль, что тебе пришлось жить у Петунии и её ужасного мужа. Это не то, что мы хотели для тебя.
— Но теперь ты в Хогвартсе, — сказал Джеймс с улыбкой. — В самом удивительном месте на Земле. И мы видим, что у тебя появились отличные наставники.
Его взгляд на мгновение переместился за спину Гарри, где стоял Малик, и мальчику показалось, что между его отцом и директором произошёл какой-то безмолвный обмен.
— У тебя особый дар, Гарри, — продолжила Лили. — Дар, который передавался в моей семье из поколения в поколение, хотя долгое время оставался скрытым. Способность видеть истинную природу вещей, соединяться с самой сущностью магии.
— Профессор Алов называет это 'магическим резонансом', — сказал Гарри. — Он говорит, что это очень редко встречается.