Гарри затаил дыхание. Это был драгоценный кусочек информации о матери, о которой он знал так мало.
— Какой она была? — спросил он, боясь спугнуть неожиданную откровенность Снейпа.
Мастер зелий слегка повернул голову, и Гарри с удивлением увидел, что его чёрные глаза теперь окружены тонкой синей окантовкой — знак связи с магией Инферно, который всё чаще проявлялся у обитателей замка.
— Она была яркой, — сказал Снейп, и его голос звучал мягче, чем когда-либо. — Во всех смыслах этого слова. Яркие волосы, яркий ум, яркий характер. Она видела красоту там, где другие видели лишь обыденность. И доброту — там, где другие видели лишь странность.
Он замолчал, словно погрузившись в воспоминания. Гарри не смел прерывать это молчание, боясь разрушить момент неожиданного единения с человеком, которого он никогда не считал союзником.
— У вас её глаза, — наконец произнёс Снейп. — Именно такие. И, как я начинаю замечать, не только внешне. Вы, как и она, видите вещи иначе. Глубже. Яснее.
Он встал, поправляя мантию жестом, который стал привычным за годы преподавания.
— Профессор Алов говорит, что вы делаете значительные успехи в освоении новой магии. Это… впечатляет.
С этими словами он повернулся, словно собираясь уйти.
— Профессор, — окликнул его Гарри. — Спасибо. За то, что рассказали мне о ней.
Снейп остановился, не оборачиваясь.
— Она гордилась бы вами, мистер Поттер, — тихо сказал он. — Я в этом не сомневаюсь.
И с этими словами он двинулся к лестнице, его чёрная мантия развевалась за ним, как крылья ночной птицы.
Гарри смотрел ему вслед, чувствуя странное тепло в груди. Что-то изменилось в профессоре Снейпе, что-то фундаментальное. И хотя Гарри не знал, что именно произошло, он чувствовал, что эта перемена каким-то образом связана с его матерью. С Лили, чьи глаза он унаследовал и чья любовь, несмотря на все границы между мирами, всё ещё защищала его.
Он снова поднял взгляд к звёздам, и ему показалось, что одна из них, особенно яркая, подмигнула ему.
— Спасибо, мама, — прошептал он в ночное небо. — За всё.
И тёплый ветерок, неожиданный для прохладной ночи, ласково взъерошил его непослушные волосы, словно нежная материнская рука.
Утро выдалось необычайно ясным, словно сам воздух Хогвартса становился чище, прозрачнее с каждым днём процесса преобразования. Северус Снейп заканчивал проверку работ немногочисленных летних студентов, когда на его рабочем столе материализовалось небольшое послание — листок пергамента, сложенный причудливым образом и окружённый тонким синеватым сиянием.
Северус осторожно развернул записку, отметив, что пергамент был необычной текстуры — словно сотканный из тончайших кристаллических нитей. Внутри обнаружилось изящное послание, написанное шартрезовыми чернилами:
_"Профессор Снейп,_
_Я был бы признателен, если бы Вы уделили мне время для беседы сегодня в полдень в моём кабинете. Есть важные вопросы, которые нам необходимо обсудить относительно Вашего… особого положения в школе и грядущих изменений._
_С уважением,
Малик де Вер,
Директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс"_
Снейп перечитал послание дважды, ощущая лёгкое волнение, которое он тщательно скрыл даже от самого себя. Приглашение от директора Малика нельзя было игнорировать — особенно теперь, когда старые правила и иерархии уступали место новому порядку вещей.
После того знаменательного разговора с Лили через Зеркало Душ прошла неделя. За это время Северус ощущал странные, но не неприятные изменения в себе. Всю жизнь укреплявшиеся барьеры вокруг его сердца начали таять, словно весенний лёд. Привычная горечь, которая отравляла его душу десятилетиями, постепенно отступала, оставляя место чему-то новому — не счастью, нет, он ещё не был готов к этому, но… возможности. Возможности измениться, начать заново, увидеть мир иначе.
Ровно в полдень Снейп поднимался по спиральной лестнице к кабинету директора. Горгулья пропустила его без пароля, просто склонив голову — ещё одно из многих изменений в повседневных аспектах жизни замка.
Дверь кабинета директора открылась прежде, чем он успел постучать, словно сам замок предвосхищал его прибытие. Внутри Северуса ждал не привычный интерьер с портретами бывших директоров и блестящими серебряными инструментами Дамблдора, а совершенно преображённое пространство.