— Тогда откройтесь, Северус Снейп. Откройтесь своей истинной природе. Позвольте завесе пасть.
Шартрезовые глаза директора вспыхнули ярче, и Снейп почувствовал, как по его телу проходит волна странного, но не болезненного тепла. Словно что-то глубоко внутри него откликнулось на зов Малика, начало пробуждаться, расти, трансформироваться.
Сначала изменение было едва заметным — синяя окантовка вокруг его чёрных глаз усилилась, стала ярче, начала распространяться, пока вся радужка не превратилась в удивительный оттенок сапфирово-синего с мерцающими серебристыми искрами.
Затем трансформация ускорилась. Кожа Снейпа начала менять цвет — не бледнеть, а наоборот, темнеть, приобретая глубокий, насыщенный оттенок антрацита, словно сотканный из самой тьмы между звёздами. Но это не была простая чернота — его кожа мерцала, переливалась, словно в неё были вплетены крошечные звёзды.
Его фигура изменилась — плечи стали шире, осанка выпрямилась, придавая ему княжескую стать. Чёрные волосы, прежде тусклые и безжизненные, удлинились, превратившись в сверкающую антрацитовую гриву, спадающую до середины спины и словно сотканную из тёмного шёлка.
Последними проявились крылья — не перьевые, как у ангела, а сотканные из тёмной энергии, полупрозрачные, напоминающие крылья экзотической бабочки, с узорами созвездий, видимых сквозь их полупрозрачную структуру.
Малик отступил на шаг, с явным удовлетворением наблюдая за завершением трансформации.
— Вот кто вы на самом деле, Северус, — тихо произнёс он. — Натаниэль — один из Высших Ноктурнов, древней расы хранителей звёздного знания и ночной мудрости. Существо, чья истинная природа была скрыта от вас тысячелетними наслоениями ограничений этой реальности.
Снейп — теперь уже не совсем Снейп — медленно поднял руки, разглядывая свою преображённую кожу, мерцающую подобно ночному небу. Он чувствовал… освобождение. Словно всю жизнь носил одежду на несколько размеров меньше, стесняющую движения, а теперь наконец избавился от неё.
— Я… — его голос изменился, стал глубже, мелодичнее, в нём звучали отголоски звёздного ветра и шёпот межзвёздных пространств. — Я помню… Но как это возможно? Я вырос как обычный человек, как полукровка…
Малик мягко улыбнулся.
— Высшие Ноктурны существовали во многих мирах, включая этот. Но тысячелетия назад, когда магия вашего мира начала ограничиваться, многие из них либо покинули эту реальность, либо приняли человеческую форму, утратив память о своей истинной природе. Некоторые из их потомков сохранили фрагменты своей изначальной сущности, но не осознавали этого.
Он сделал паузу.
— Ваш отец, Тобиас Снейп, возможно, и был обычным маглом. Но ваша мать, Эйлин Принц, происходила из древнего рода, корни которого уходят намного глубже, чем записано в книгах волшебников. И теперь, когда границы между мирами истончаются, когда магия возвращается к своей истинной, неограниченной форме, ваша наследственность наконец проявилась.
Снейп — нет, Натаниэль — медленно развернул крылья, наслаждаясь новыми ощущениями. Синие глаза сияли внутренним светом, отражая понимание и принятие своей новой, истинной природы.
— И что теперь? — спросил он, в его голосе больше не было привычной горечи, лишь глубокое любопытство и удивительное для него самого спокойствие.
— Теперь, — ответил Малик, его шартрезовые глаза сияли в унисон с сапфировыми глазами Натаниэля, — вы займёте своё истинное место в новом порядке. Как один из первых преображённых, вы станете мостом между старым и новым — проводником для тех, кто только начинает свой путь к пониманию своей истинной природы.
Он сделал паузу, наблюдая, как Натаниэль осваивается в своём новом облике, как меняется даже его осанка — от вечно сгорбленной, защитной позы к гордой, княжеской стати.
— Ваши знания зелий и тёмных искусств, объединённые с врождённой мудростью Высших Ноктурнов, сделают вас бесценным учителем для нового поколения. Включая, конечно, молодого мистера Поттера, чей потенциал только начинает раскрываться.
При упоминании Гарри Снейп — Натаниэль — на мгновение замер, и в его глазах мелькнуло странное выражение, смесь прежней сложной эмоции и нового, более глубокого понимания.
— Он не просто сын Лили, верно? — спросил он. — В нём есть нечто… особенное. Даже для этого нового мира.