Он поставил сосуд на стол и жестом предложил Гарри попробовать.
— Протяните руку над жидкостью, не касаясь её. Почувствуйте пульсацию. А теперь представьте, как вы мягко направляете спирали, заставляя их вращаться в противоположном направлении.
Гарри послушно протянул руку. Он ощутил странную вибрацию, исходящую от жидкости, словно она была живым существом. Сосредоточившись, он попытался мысленно изменить направление спиралей, которые видел своим внутренним взором.
Сначала ничего не происходило, но затем, к его изумлению, прозрачная жидкость начала медленно менять цвет, приобретая нежный лавандовый оттенок.
— Я… я сделал это? — прошептал Гарри, не веря своим глазам.
— Вы только начали, — мягко ответил Натаниэль. — Это лишь поверхностное изменение. Истинная алхимия требует более глубокого понимания и контроля. Но для первой попытки… — он слегка наклонил голову, — весьма впечатляюще.
Так начались их занятия. Трижды в неделю, в часы, когда большинство обитателей замка отдыхали, Гарри приходил в лабораторию Натаниэля, где постигал тайны алхимии — искусства, сочетающего точность науки с интуицией искусства.
Высший Ноктурн оказался удивительно терпеливым учителем. Там, где прежний Снейп разразился бы язвительной тирадой за малейшую ошибку, Натаниэль спокойно объяснял, где именно пошло не так, и предлагал альтернативный подход. Его комментарии были точными, иногда строгими, но никогда — унизительными или жестокими.
Гарри узнал, что алхимия выходит далеко за рамки традиционного зельеварения. Это было искусство трансформации на самых глубоких уровнях — материи, энергии и даже сознания. Он изучал, как направлять свою магию не только через палочку или ментальные конструкции, но и через материальные субстанции, усиливая их внутренние свойства или наделяя их совершенно новыми.
— В традиционном зельеварении, — объяснял Натаниэль, демонстрируя правильную технику измельчения лунного камня, — мы комбинируем ингредиенты, чьи магические свойства взаимодействуют определённым образом. Но в алхимии мы идём дальше — мы изменяем сами эти свойства, вплетая нашу собственную энергию в структуру субстанций.
Он взял щепотку серебристого порошка и бросил в котёл с кипящей жидкостью. Вместо того чтобы просто раствориться, порошок закружился на поверхности, формируя сложный, меняющийся узор.
— Видите? Я направляю частицы камня не механическим перемешиванием, а своей волей, своим пониманием его сути. Это позволяет достичь гораздо более глубокого взаимодействия, чем при обычном приготовлении зелья.
С каждым занятием Гарри всё больше удивлялся, насколько естественным кажется ему этот процесс. Словно он всегда знал, как именно должна течь энергия через материальные субстанции, как изменять их свойства одним лишь прикосновением своей магии.
— Это в вашей крови, Гарри, — сказал однажды Натаниэль, наблюдая, как мальчик без видимых усилий стабилизирует особенно капризное зелье. — Не только дар вашей матери к тонкому пониманию трансформации, но и нечто более древнее… нечто, что лишь пробуждается в этом новом мире.
Гарри поднял взгляд от котла, в котором теперь идеально сбалансированное зелье переливалось всеми оттенками зелёного.
— Вы имеете в виду… во мне тоже есть кровь каких-то существ из других миров? Как в вас — кровь Высших Ноктурнов?
Натаниэль задумчиво смотрел на него своими сапфировыми глазами.
— Возможно. Многие древние магические роды имеют… неоднозначное происхождение. Когда-то границы между мирами были тоньше, и союзы между различными видами существ не были редкостью. — Он сделал паузу. — Но это не столь важно, как ваш собственный потенциал. То, кем вы решите стать, Гарри, гораздо важнее, чем то, от кого вы произошли.
Эти слова глубоко тронули мальчика. Всю свою жизнь он был определяем внешними факторами — как племянник Дурслей, как сирота, как "мальчик, который выжил". Впервые кто-то говорил ему, что его собственные решения важнее, чем его происхождение или прошлое.
По мере того как занятия продолжались, Гарри начал замечать, что его успехи в алхимии усиливают и его способности в энергетической магии, которой его обучали Сахиби и Беллатрикс. Теперь он мог не только видеть и направлять энергетические потоки, но и трансформировать их, придавая им новые качества и свойства.