Что-то промелькнуло в его глазах — боль, быстро скрытая за маской безразличия. Сахиби заметил это, но не подал вида.
— Восточная традиция особенно интересна своим подходом к очищению, — продолжил он, словно не заметив заминки. — В то время как западные алхимики сосредоточены на трансмутации, восточные мастера разработали методы удаления скверны из осквернённых предметов.
Это явно заинтересовало Снейпа:
— Вы имеете в виду проклятые артефакты?
— И их тоже, — кивнул Сахиби. — Но восточная традиция идёт дальше. Они считают, что любой предмет, использованный для тёмных целей, впитывает часть этой тьмы, даже если формально не проклят. Эта тьма может влиять на последующих владельцев, едва заметно искажая их намерения и поступки.
Снейп задумчиво посмотрел на иллюстрацию в книге:
— Интересная концепция. И какие методы они предлагают для очищения?
— Различные, в зависимости от характера скверны, — Сахиби перевернул ещё несколько страниц, показывая схемы алхимических процессов. — Погружение в очищающие составы, выдержка в особой атмосфере, воздействие стихийных элементов в строгой последовательности. Но самый действенный метод — использование катализатора, способного притянуть и поглотить тьму.
Снейп нахмурился:
— Звучит как темная магия. Ничто не может просто исчезнуть — базовый закон магии. Если тьма покидает предмет, она должна перейти куда-то ещё.
— Верно подмечено, — Сахиби улыбнулся. — Именно поэтому процесс так сложен и опасен. Катализатор должен не только притянуть тьму, но и нейтрализовать её — преобразовать в безвредную форму.
— И что может служить таким катализатором? — спросил Снейп, теперь явно заинтригованный.
— В традиции говорится о "чистой жертве" — чем-то, что отдаётся добровольно и из чистых побуждений, — Сахиби перевёл взгляд на окно, за которым уже стемнело. — В более практическом смысле, это могут быть редкие минералы, растения, выращенные в особых условиях, или даже… кровь единорога, отданная добровольно, а не взятая силой.
Снейп молчал, обдумывая услышанное. Его тонкие пальцы рассеянно гладили обложку одной из его книг.
— Вы когда-нибудь применяли эти методы? — наконец спросил он.
— Теоретически, — ответил Сахиби, встречая взгляд Снейпа. — К сожалению, у меня не было возможности проверить их на практике. Настоящие осквернённые артефакты встречаются редко, а доступ к необходимым ингредиентам ещё реже.
— Я мог бы помочь с некоторыми ингредиентами, — неожиданно предложил Снейп. — В моём личном хранилище есть компоненты, которых нет даже в запасах Слагхорна.
Сахиби посмотрел на него с интересом:
— Это щедрое предложение, профессор. Могу я спросить, чем вызван такой интерес к алхимическому очищению?
Снейп на мгновение отвёл взгляд:
— Академический интерес, разумеется. Как мастер зелий, я должен быть знаком со всеми аспектами моей дисциплины, включая и древние традиции.
Сахиби понимал, что это не вся правда, но решил не давить:
— В таком случае, я был бы рад сотрудничеству. Возможно, мы могли бы провести несколько экспериментов. Я слышал, что в Запретном лесу растёт несколько редких растений, которые упоминаются в восточных алхимических трактатах.
— Действительно, — кивнул Снейп. — Лунноцвет, например, который распускается только в полнолуние и обладает удивительными очищающими свойствами.
— Именно о нём я и думал, — Сахиби закрыл книгу. — Следующее полнолуние через две недели. Если вы заинтересованы, мы могли бы отправиться в лес вместе.
Снейп колебался, явно взвешивая риски и выгоды такого предприятия:
— Хорошо, — наконец сказал он. — Но я предпочёл бы, чтобы это осталось между нами. Некоторые в замке… не одобрили бы наших исследований, даже чисто академических.
— Разумеется, — согласился Сахиби. — Дискретность — мой принцип, профессор Снейп.
Они ещё некоторое время обсуждали детали алхимических процессов, и Сахиби заметил, что по мере разговора Снейп становился всё более оживлённым и менее настороженным. Молодой зельевар обладал острым умом и глубокими знаниями, и Сахиби нашёл беседу действительно стимулирующей.