— Неужели? — Сахиби слегка наклонил голову, изображая вежливое удивление. — Возможно, ты мог бы быть более конкретным?
— Конечно, — кивнул Дамблдор. — Твои частые отлучки из замка. Твой внезапный интерес к реликвиям основателей. Странные ритуалы, которые, по словам некоторых портретов, проводились в заброшенных частях замка. — Он сделал паузу. — И, что наиболее тревожно, заметные изменения в поведении профессора Снейпа.
Сахиби медленно поставил чашку на стол, его губы изогнулись в лёгкой улыбке.
— Я не знал, что портреты следят за мной, — заметил он без тени беспокойства. — Что касается профессора Снейпа, я бы сказал, что любые изменения в нём — к лучшему. Он стал менее… желчным.
— Это правда, — согласился Дамблдор. — Однако меня беспокоит не улучшение его характера, а появление в его глазах странного синего огня, когда он думает, что никто не смотрит.
На мгновение в комнате воцарилась тишина. Сахиби знал, что директор внимательно наблюдает за его реакцией.
— Синий огонь? — переспросил он с нотками искреннего интереса. — Какое поэтическое описание. Возможно, это отражение его внутренней трансформации. Разве не говорят философы, что глаза — зеркало души?
Из-под антрацитовых очков на мгновение мелькнул слабый синий отблеск — едва заметный, но достаточный, чтобы Дамблдор напрягся.
— Ты уклоняешься от прямого ответа, Сахиби, — мягко заметил директор. — Это наводит на мысль, что тебе есть что скрывать.
Сахиби откинулся в кресле, выглядя совершенно расслабленным.
— Разве у каждого из нас нет своих секретов, Альбус? — спросил он. — Своих тайн, которые мы предпочитаем хранить? Я уверен, у тебя их не меньше, чем у меня.
Дамблдор слегка нахмурился.
— Когда эти секреты могут затрагивать безопасность школы и её учеников, я обязан задавать вопросы.
— Справедливо, — согласился Сахиби. — Тогда позволь мне ответить философски, если ты не против.
Он снял очки, и его глаза засияли синим пламенем, осветив комнату потусторонним светом. Дамблдор не вздрогнул, но его рука незаметно переместилась ближе к карману, где лежала палочка.
— Видишь ли, Альбус, — продолжил Сахиби спокойным, почти гипнотическим голосом. — Мир находится на пороге великих перемен. Магия, которую мы знаем, лишь песчинка в океане возможностей. Есть реальности, существующие параллельно с нашей, где сила течёт свободнее, где она не ограничена искусственными барьерами.
Он сделал паузу, наблюдая за реакцией директора.
— Моё происхождение, как ты знаешь, не совсем… обычное. Мать из рода джиннов дала мне способность видеть эти реальности, чувствовать пульс магии, недоступный большинству волшебников.
— И что же ты видишь, Сахиби? — тихо спросил Дамблдор.
— Потенциал, — ответил он, вновь надевая очки, но синее сияние всё ещё просачивалось по краям тёмных стёкол. — Невероятный, нераскрытый потенциал. Я вижу мир, где магия не прячется в тени, где она раскрывается во всём своём великолепии.
— Звучит восхитительно, — заметил Дамблдор. — И опасно. История показывает, что когда великая сила освобождается от ограничений, последствия редко бывают благоприятными для всех.
Сахиби улыбнулся.
— А разве не в этом суть эволюции, Альбус? Естественный отбор, выживание наиболее приспособленных? Даже в своей школе ты разделяешь учеников на факультеты, отмечая их природные склонности и таланты.
— С целью развития их лучших качеств, а не для селекции, — возразил Дамблдор.
— Конечно, — кивнул Сахиби. — И всё же… грань тонка, не так ли? Между направлением и контролем. Между поддержкой и ограничением.
Он поднялся и подошёл к окну, глядя на звёздное небо.
— Знаешь, Альбус, иногда я думаю, что мы с тобой не такие уж разные. Оба стремимся к лучшему миру. Просто наши представления о том, как его достичь, несколько отличаются.
Дамблдор тоже встал, подходя к Сахиби.
— В этом ты прав, мой друг, — тихо сказал он. — Но позволь мне предостеречь тебя. Я видел, как благие намерения приводят к ужасным последствиям. Видел, как жажда силы разрушает даже самые благородные души.
Сахиби повернулся к нему, и даже сквозь тёмные стёкла очков Дамблдор почувствовал интенсивность его взгляда.
— Я ценю твою заботу, Альбус, — сказал он. — Но я не стремлюсь к силе ради себя. Я лишь… проводник. Мост между мирами.